Рожекорч ищет друга
Глава 1. Как Рожекорч стал читать по ночам
Это было неоранжево: за целый день Рожекорч ни разу не читал! А всё из-за Мистера Гхм. Так Рожекорч прозвал Хлопотуна. Сегодня мистер Гхм наседал со своими заботами целых тринадцать раз!
— Гхм-гхм, — извинялся Хлопотун. — Корчик, подвяжи, пожалуйста, веточку седьмой яблони... Гхм, а не поможешь подмести эту площадку?.. Гхм, а подсоби-ка мне с выхлопкой коврика... Гхм-гхм, будь добр, вымой клетку Воздушного змея...
Сначала Рожекорч показывал дружелюбную, жизнерадостную, покладистую и чуткую рожицы. Но Хлопотун хлопочет как Земля крутится. Он подбегал к Рожекорчу снова и снова.
— Гхм-гхм, нужно перебрать яблоки для компота... Гхм, придумал: давай покрасим этот забор в цвет яблока солнца... Гхм-гхм, какую грелку сшить на компотник?... Гхм, тебе не кажется, что твои книжки пора проветрить?..
Рожекорч строил то огорчённую, то безразличную, то утомлённую, то унылую рожицы. Но когда этот мистер Гхм хлопотал, всё вокруг втягивалось в водоворот хлопот. Поэтому Корчик без остановки что-то скоблил, поддерживал, советовал... Даже извилинами не успевал пошевелить! А когда в конце дня он без сил завалился в кресло, то понял, что с утра до вечера не прочитал ни строчки. И друг Торшер целый день простоял сам по себе. А теперь на небе ярко светит апельсин луны и пора ложиться спать...
Ну уж нет!
— Где мы там вчера остановились? — Рожекорч взял книжку и уселся с Торшером под пятой яблоней.
Первая страница, вторая, третья, четвёртая... Торшер мигнул, когда Рожекорч перелистнул девятую страницу.
— Ага, значит здесь! — Рожекорч широко зевнул и с упрямой рожицей начал читать...
Глава 2. Оранжевое лето
Это лето было самым оранжевым из всех, что помнил Рожекорч.
Ещё совсем недавно он и Торшер жили в доме с сиреневым садом. Но после того как он стал Запускателем, они с Торшером, Спозаранкой и Хлопотуном остались на Полгоры. И теперь Спозаранка каждое утро работала для Рожекорча будильником. Перед рассветом она клювом щекотала Корчику пятки — он тут же просыпался и строил первую рожицу, всегда радостную. Затем спрыгивал с кресла, брал подготовленное с вечера яблоко и запускал его в трубу. Раздавался короткий гул.
— Один, два, три, — отсчитывал Рожекорч, и яблоко выпуливалось из трубы, вышибало на горизонте вчерашнее яблоко солнца и начинало светить само — ослепительно, сочно, горячо. Тогда Торшер снова тянул свой абажур к яблоку солнца и накапливал в лампочке свет. Тогда Спозаранка заводила утреннюю песню. Тогда Хлопотун просыпался и выпускал из клетки Воздушного змея, чистил яблоки, кипятил воду, доставал компотник, чашки, блюдца, салфетки и обязательно кольца для них — в общем, накрывал стол для утреннего компота.
Рожекорч запивал сорванные листья свежим компотом и повторял:
— Торшер — раз, Спозаранка — два, Хлопотун — три...
Сразу три друга были рядом с ним. Теперь он никогда, никогда не оставался один. Рожекорч улыбался, шевелил своими упругими извилинами и думал одну и ту же мысль, которая ему очень нравилась: «Нужно уметь считать глубоко. Иногда досчитаешь до трёх, и кажется — как мало! Но если глубоко, то три — это много. Очень много. Как будто за каждым из трёх стоят трое других, а за ними — новые трое, а за ними — ещё одни трое... И за этими, которые за каждым из ещё одних троих, которые за каждым из новых троих, которые за каждым из других троих, которые за каждым из первых троих, тоже есть трое... Три — это много. Три — это бесконечно...»
Так думал Рожекорч. И рожица у него при этом была сияющая, под стать яблоку солнца.
Только он поначалу не знал, что Хлопотун точно также относился к хлопотам. Потому что чем больше у него было хлопот, тем уютнее ему было жить.
Глава 3. День в трубу
— Сегодня займёмся трубой, — сказал Хлопотун Рожекорчу.
Утренний компот был выпит. Спозаранка, как всегда, улетела давать концерты для всей округи. А Рожекорч примостился с книжкой под шестой яблоней. И Торшер вместе с ним.
— Что-то случилось? — показал встревоженную рожицу Рожекорч.
Он испугался, что труба поломалась. За лето Рожекорч привык к тому, что на небе каждый день крутится свежее яблоко солнца. И хотел, чтобы так было всегда!
— Конечно, случилось, — ответил Хлопотун. — Целое лето мы живём рядом с трубой — и ни разу её не чистили. Пора это сделать, не будь я Хлопотун. Гхм. И ты, как Запускатель, обязательно должен мне помочь...
— Всего-то! — с облегчением вздохнул Рожекорч.
Он положил книжку рядом с Торшером и погладил стального друга.
— Я быстро!
— Да-да, поторопись, — поддакнул Хлопотун, доставая из ящиков кресла тряпочки, щётки, опрыскиватели и другие штуковины, так необходимые в создании уюта...
...К наступлению ночи труба блестела ярче звёзд. Довольный Хлопотун мелодично нахрапывал в кресле:
— Хроп-хруп-храп...
Так что Спозаранка укоризненно бормотала во сне:
— Потише, потише, потише...
А Рожекорч сидел под шестой яблоней и пытался посчитать:
— Сколько же я сегодня всего переделал? Собрал паутину с трубы — раз. Вычистил трубу щёткой — два... Покрыл лаком — десять... Посадил цветы возле трубы — пятнадцать. Ой, или это вчера было? Я уже не помню!
На рожице Рожекорча появилась досада. Даже на языке стало горько.
— Столько хлопот каждый день, что я не успеваю их считать!
Рожекорч повернулся к Торшеру и вспомнил:
— И читать я тоже не успеваю! Так и извилины зачерствеют!
Он схватил книжку:
— Нет! Я успею! Я успею!
И чтобы не терять ни минуты, принялся читать прямо с той страницы, которую открыл. Но глаза его слипались, и спустя пару минут он заснул под деревом. С книжкой в обнимку. Под светом Торшера и апельсина луны.
Глава 4. Как Рожекорч читал Хлопотуна
Когда запускаешь на небо яблоко солнца, кажется, что целый день в твоих руках. Рожекорч проснулся после ночи под деревом, поработал Запускателем и потягивался с мечтательной рожицей, глядя вдаль:
— Сегодня никаких хлопот, сегодня я буду только читать и считать!
Но увы! Едва проснувшись, Хлопотун подбежал и всучил Рожекорчу чашки, блюдца, компотник — всю посуду для завтрака.
— Корчик, накрой, пожалуйста, на стол, — попросил Хлопотун, — пока я вычищу плиту и сварю компот.
— Опять за своё! — показал насупленную рожицу Рожекорч.
Но Хлопотун уже умчался чистить яблоки.
Спозаранка прервала свою любимую песню и посоветовала:
— Поговори, поговори, поговори.
Везучая! Она в любой момент могла вспорхнуть в небо, так что никакой Хлопотун не отвлёк бы её от любимого дела!
— Ты права, — согласился Рожекорч и пошёл готовиться к завтраку...
— Я тебе друг? — спросил он Хлопотуна во время утреннего компота.
— Гхм. Конечно, друг, — тут же ответил мистер Гхм. — Ведь ты так замечательно хлопочешь вместе со мной.
— А ты мне друг? — снова спросил Рожекорч.
— Конечно, друг, — невозмутимо ответил Хлопотун, — ведь я так замечательно позволяю тебе хлопотать со мной.
— Но я не хочу хлопотать! Я хочу читать и считать! — возразил Рожекорч.
— Ну-ка прочитай, что у меня на лице написано, — как ни в чём не бывало попросил Хлопотун.
Рожекорч внимательно посмотрел на Хлопотуна и прочитал:
— Если хлопотать без помощников, далеко не уйдёшь.
— А сколько я запланировал хлопот? — уточнил Хлопотун.
Рожекорч снова посмотрел на Хлопотуна, посчитал и вздохнул:
— Много.
— Вот видишь, — добродушно улыбнулся Хлопотун. — Ты вполне можешь читать и считать. Гхм. И давай-ка вымой поскорее эти чашки — я хочу снять с тебя мерки и сшить пижаму. Знаешь, как будет уютно, когда мы все будем в пижамах...
«Он мой друг, а совсем меня не понимает, — думал Рожекорч, намыливая чашки. — Он не понимает, что когда сильно хлопочешь, то можешь прохлопать что-то очень важное...»
И вновь Корчик целый день сматывал в клубки пряжу для носков, выхлопывал пледы, слушал уютные песни... Но рожицы строил только тягостные — так что носить их было крайне тяжело, и он постоянно сутулился. Поэтому поздно вечером, когда все заснули и они с Торшером остались вдвоём под апельсином луны, Рожекорч попытался подобрать такую рожицу, чтобы завтра Хлопотун не приставал к нему со своими хлопотами и держал их при себе.
«В моей коллекции есть непослушная! И бунтарская! И боксёрская! — перебирал рожицы Рожекорч. — А ещё есть такая опасная, что у него все тряпки из рук выпадут! Ух я ему покажу!»
Рожекорч забоксировал перед собой кулаками и так запрыгал, что извилины застукались друг об дружку! И неожиданно Рожекорч понял, что с самого утра не показывал ни одной плюс-рожицы. Только минус! И все рожицы, которые он выбрал на завтра, — тоже минус...
— Рожа мороженая! — сел он рядом с Торшером. — Какой же скучный я Рожекорч, если показываю только минус-рожицы!
Торшер ослепил Рожекорча своим светом. А Рожекорч омрачил его своей рожицей:
— Что за радость — иметь богатую коллекцию рожиц, а показывать только минус-рожицы?! Разве для этого я её собирал?! Ой! — пощупал омрачённую рожицу Рожекорч. — Даже сейчас я не могу сделать плюс-рожицу!
Но вдруг он нащупал извилины.
Тогда он как следует ими пошевелил, и вскоре глаза его заблестели как лампочка друга:
— Ничего! Когда-то я придумал найти Запускателя, чтобы спасти друга. А теперь я придумаю, как спасти себя.
Глава 5. За Спозаранкой!
— Ай, ай, ай! Ой, ой, ой! — затряслась рано утром Спозаранка, когда пощекотала Рожекорчу пятки.
Это Рожекорч отдохнул и проснулся с такой воинственной рожицей, что, казалось, он сейчас возьмёт птицу в плен!
— Ага! Испугалась! — гикнул Рожекорч. — Это хорошо!
— Что? Что? Что? С тобой?! С тобой?! С тобой?! — захлопала крыльями Спозаранка.
— Просто хочу быть Рожекорчем. Не хочу быть Хлопотуном! — объяснил ей Рожекорч.
— Уф, уф, уф, — выдохнула Спозаранка и закивала. — Понимаю, понимаю, понимаю.
А Рожекорч сменил рожицу на обречённую и тихо сказал:
— Только я боюсь, что не смогу показывать одну эту рожицу целый день. И он опять завалит меня своими хлопотами. И я опять буду корчить только минус-рожицы...
— Трудно, трудно, трудно, — поддакнула птица.
Потом внимательно посмотрела на него и предложила:
— Пошли, пошли, пошли? Со мной, со мной, со мной?
— С тобой? — удивился Рожекорч.
— Ага, ага, ага! — заагакала Спозаранка.
— А ведь правда! — подпрыгнул Рожекорч. — Если я пойду с тобой, то уйду от хлопот!
И от радости он тут же поменял местами рот и нос, чтобы сделать чудаковатую рожицу. Первую плюс-рожицу со вчерашнего утра!
— Ха, ха, ха, — рассмеялась птица и напомнила: — Яблоко, яблоко, яблоко!
— Ой! — подпрыгнул Рожекорч и с ответственной рожицей побежал к трубе.
От волнения он запустил яблоко сильнее обычного, так что гул вышел громким, и Хлопотун проснулся раньше времени. Он подскочил на кресле, продрал глаза, сразу что-то схватил и направился к Рожекорчу. Но Спозаранка его опередила. Она ловко приземлилась между Хлопотуном и Рожекорчем, подбоченилась и протараторила:
— Корчик, Корчик, Корчик! Со мной, со мной, со мной! Нужен, нужен, нужен! Очень, очень, очень!
Затем подмигнула Рожекорчу и запела свою рассветную песню.
Хлопотун остановился на полпути, почесал себя под мышками и сказал:
— Значит, я буду хлопотать за двоих.
— Это оранжево, — улыбнулся ему Рожекорч.
А Хлопотун сказал:
— Но вы же только после завтрака уйдёте? Тогда протри пока стол, пожалуйста. И накрой скатертью. Начнём день с уюта!
Он сунул тряпку и скатерть и тут же ускакал варить компот. А Рожекорч погладил свои извилины и утешил сам себя:
— Ладно, протереть стол — это не страшно. Зато после завтрака будет нуль хлопот и после послезавтрака будет нуль хлопот, и после послепослезавтрака будет нуль хлопот, и после послепослепослезавтрака будет нуль хлопот...
Глава 6. Нуль хлопот!
Всё случилось так, как Рожекорч посчитал.
Допив компот, он встал из-за стола, взял рюкзак с книжкой и Торшера, чтобы тот прогулялся. И не взял ни одной хлопоты! Даже самой малюсенькой!
— В путь, в путь, в путь! — прощебетала Спозаранка.
— Мы пошли! — крикнул Рожекорч Хлопотуну и поскорее побежал из Яблоневого сада. Хлопотун только и успел, что помахать им шваброй вслед.
— Прощайте, вытирание пыли — раз, мытьё посуды — два, чистка клетки — три, выхлопывание подушек — четыре... — бежал и считал Рожекорч.
Это был обычный счёт-подсчёт того, что есть. Но вскоре ему пришлось считать по-спортивному. Спозаранка летела так быстро, что Рожекорч только и успевал, что смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.
— Раз-два! Раз-два! — шаг за шагом бежал по тропинке Рожекорч.
— Раз-два-три! Раз-два-три! — с камня на камень спускался с Полгоры Рожекорч.
— Раз-два-три-четыре! Раз-два-три-четыре! — прыгал сквозь туман по веткам, шишкам, бугоркам и ямкам Рожекорч.
А когда выбежал из тумана — раз-два-три-четыре-пять! — то оказался возле толстых зеброберёз. Спозаранка приземлилась на одну из чёрно-белых веток и сразу запела. Каждое утро птица улетала вдохновлять жителей Полгоры своей песней. И песня эта была о том, что нужно не бояться жить, что нужно всегда идти вперёд, потому что только те, кто не останавливается, приходят туда, куда идут.
Это была оранжевая песня. Только для кого же птица пела? Рожекорч всё лето прожил в Яблоневом саду и соседей с Полгоры не знал. Он присел с Торшером под деревом перевести дух и увидел, как на спозаранкиных словах на ветках зеброберёз начинают потягиваться пушистые птицы. Они слушают Спозаранку и зевают. А потом сползают по полосатым стволам на землю и катятся по своим делам: валяться в траве, вялиться на солнце, кататься по земле...
Рожекорч засмотрелся и решил сделать впечатлительную рожицу, но к нему спорхнула Спозаранка.
— Всё, всё, всё! — махнула она крылом. — Дальше, дальше, дальше!
— Уже? А кто это был? — очнулся Рожекорч.
— Сонные, сонные, сонные. Тетери, тетери, тетери, — улыбнулась во весь клюв Спозаранка и взлетела.
А Рожекорч с недоделанной рожицей вскочил и снова припустил за ней. Даже листья зеброберёзы забыл попробовать!
...Новая остановка оказалась возле одной из семи пещер Полгоры. Спозаранка пристроилась над входом и снова затянула песню в своё удовольствие.
«Кто же? Будет? На этот? Раз?» — Корчик плюхнулся передохнуть. Долго ждать ответа ему не пришлось. Из пещеры поползли гаврики и, выписывая кольца и петли, потанцевали в разные стороны.
Рожекорч отдышался и хотел скорчить восхищённую рожицу, но Спозаранка снова замахала крыльями.
— Готово, готово, готово! Полетели, полетели, полетели!
— А может...? — хотел спросить Рожекорч.
— Ждут, ждут, ждут! — поторопила его птица. И Рожекорч, снова подхватив Торшера, потрусил за ней.
...К обеду они обошли все пещеры. От непривычной беговой разминки Рожекорч сильно запыхался. Он прислонился к прохладной пещерной стене, утёр пот со лба и вдруг нащупал свои извилины.
«Ой! — удивился находке Рожекорч. — С этим бегом я совсем про них забыл!»
Он пошевелил ими так, словно не делал этого как минимум тысячу лет, и тогда вспомнил про рожицы.
— Ой! — снова сказал Рожекорч. — Я же совсем не успеваю строить рожицы!
И толком не успев отдышаться, он поднапрягся и наконец-то показал одну. Но эта рожица была очень обеспокоенной.
Глава 7. Разные, разные, разные
В Яблоневый сад Рожекорч и Спозаранка возвращались поздно, когда яблоко солнца на небе сменил апельсин луны. Обычно в это время Спозаранка уже была с друзьями и приводила в порядок свои перья. Но с Рожекорчем они поднимались медленно. За день Рожекорч обегал всю Полгоры и узнал, кто просыпается утром и слушает утреннее пение Спозаранки, кто пробуждается днём и начинает жить с дневной песни, а кто встаёт только вечером и слушает вечерние вдохновляющие слова. Всё это было ново и интересно, но сейчас Рожекорч устало поднимался с Торшером в Яблоневый сад, и рожица у него была такая тоскливая, что Торшер тянул свой абажур к апельсину луны.
— Грустишь, грустишь, грустишь? — спросила Спозаранка.
Рожекорч вздохнул и промолчал. Зачем говорить? Спозаранка летела и насвистывала от удовольствия — для неё день прошёл как обычно.
Но птица прицепилась и всё тут:
— Рассказывай, рассказывай, рассказывай. Рассказывай, рассказывай, рассказывай...
Когда она повторила «рассказывай» по три раза в шестой раз, Рожекорч сдался:
— Сегодня я совсем не хлопотал. Это оранжево. Но я всё время бегал и так уставал, что не мог показывать рожицы. А это уже неоранжево.
Спозаранка показала на себя и на него:
— Просто, просто, просто. Разные, разные, разные.
— Ну да, — сказал Рожекорч. — Ты — Спозаранка. Для тебя главное — для всех петь, всех вдохновлять. А я — Рожекорч. Я должен корчить рожицы. Иначе я рожа мороженая!
— Нет, нет, нет, — утешила его птица. — Ещё, ещё, ещё. Запускатель, Запускатель, Запускатель!
— Да, — вспомнил Рожекорч и показал самоуважающую рожицу, — я запускаю яблоко солнца...
И вдруг шлёпнул себя по извилинам:
— Хорош Запускатель! Бегаю целый день, а про яблоко солнца забыл! Нужно ведь яблоко приготовить на завтра!
— Поторопимся, поторопимся, поторопимся, — сказала Спозаранка.
И они так быстро, как только могли, устремились в Яблоневый сад.
Глава 8. Верные признаки
Иногда самое обычное яблоко может стать яблоком раздора.
Друзья вернулись в Яблоневый сад, а возле трубы лежит начищенное и блестящее самое лучшее яблоко из всех остальных. Верный признак того, что оно готово к завтрашнему дню. Хлопотун легко управился со всеми своими заботами, да ещё и запускательную осилил! А теперь вовсю собирался ко сну — привычно взбивал на кресле подушки.
Рожекорч ужасно разозлился, и на его рожице появилось много колючек — а это верный признак колючей рожицы. Такую рожицу хорошо перетерпеть одному — тогда колючки высохнут и отвалятся. А в компании показывать колючую рожицу неловко. Спозаранка удивлённо крякнула и на всякий случай отлетела подальше, а Торшер отвернул в сторону абажур. Тогда Рожекорч осторожно — «Ай! Уй!» — прикрыл рожицу ладонями и стал вызывать из памяти что-нибудь приятное, чтобы поскорее избавиться от колючек.
Сначала он подумал о том, как здорово иметь друзей: раньше они всё время были вдвоём с Торшером — это было оранжево, но с Хлопотуном и Спозаранкой он стал чувствовать себя ещё оранжевее. Ярко-оранжево! А потом Рожекорч вспомнил всех, кого увидел сегодня... Сколько ещё тех, которых он не знает? Сколько ещё разных друзей у него может быть?
От приятных мыслей колючки на рожице Рожекорча потихоньку исчезли, но от новых впечатлений неожиданно завулканило извилины — вот-вот и закипят! А это верный признак того, что в голове Рожекорча родилась идея:
«А может, нужно пойти и найти нового друга?»
Идея заполнила всю голову Рожекорча, так что он даже не успел сосчитать, сколько раз она прозвучала.
Рожекорч погладил извилины, пытаясь их успокоить:
«Но ведь я — Запускатель...»
Но извилины так мощно бурлили, что нужно было срочно предотвратить их извержение! Тогда Рожекорч изо всех сил постарался сделать рассудительную рожицу и подошёл с ней к Хлопотуну:
— Хлопотун!
— Гхм, — откликнулся Мистер Гхм, опрыскивая всё вокруг ванильной водицей.
— Ты сегодня сам приготовил яблоко, — сказал Рожекорч.
— Да, — просто кивнул Хлопотун. Как будто готовить яблоки для трубы — для него обычное дело.
Рожекорч помолчал, справляясь с волнением, а потом спросил:
— А может быть... ты хочешь сам запускать яблоко солнца на небо?
Хлопотун вскинул брови и отвлёкся от опрыскивателя:
— Гхм. Запускать яблоко солнца?! Сам?!
— Да! — подтвердил Рожекорч.
И добавил:
— Каждое утро.
И тогда — Рожекорч мог поклясться! — вместо обычной невозмутимой у Хлопотуна появилась самая торжествующая рожица, которую он мог когда-либо видеть! И не успел Рожекорч запомнить её для своей коллекции, как Хлопотун схватил его и крепко обнял:
— Ой ну конечно! Ведь тогда у меня будет больше хлопот!
«Он согласен!» — закричал про себя Рожекорч.
И его сплюснутые извилины подсказали: «А это верный признак того, что можно отправиться в путь».
Глава 9. Прощание
Рано утром Спозаранка пощекотала Рожекорчу пятки и смущённо прошептала:
— Вот, вот, вот...
Рожекорч открыл глаза и увидел, что весь Яблоневый сад залит светом. Значит, Хлопотун на самом деле взял на себя запускательные хлопоты, и когда Рожекорч уйдёт, на небе всё равно будет появляться новое яблоко солнца.
Корчик улыбнулся Спозаранке:
— Оранжево, оранжево, оранжево!
— Правда, правда, правда? — спросила птица.
— Да, да, да, — закивал Рожекорч.
Спозаранка с облегчением вздохнула и приступила к пению. А Рожекорч поднялся с кресла, увидел скачущего к нему с салфетками Хлопотуна и сразу скорчил непробиваемую рожицу.
— Драстуй, Хлопотун. Сегодня я отправляюсь в путь, — сказал он, когда Хлопотун уткнулся в него взглядом, как в стену.
— Гхм. Куда это? — хмыкнул Хлопотун.
— Куда глаза глядят. Засиделся на одном месте, — сказал Рожекорч.
— А ты не сиди на одном месте, посуетись, похлопочи, — посоветовал мистер Гхм.
Но Рожекорч сделал такую непрошибаемую рожицу, что слова Хлопотуна разбились об неё вдребезги.
— Гхм, — сказал Хлопотун и как ни в чём не бывало протянул ему салфетки. — Тогда скрутишь перед дорогой лебедей? Будет очень уютная сервировка на завтрак!
— Нет, — твёрдо произнёс Рожекорч. — У меня свои хлопоты. Мне нужно собрать рюкзак.
— Гхм, — хмыкнул Хлопотун и сказал как ни в чём не бывало, — значит все хлопоты достанутся мне. Это хорошо!
Он в один присест свил из салфеток лебедей, крутанулся на месте и побежал разливать по чашкам компот.
А Рожекорч посмотрел в его спину с сочувствующей рожицей:
— Наверное, он любит хлопотать также, как я люблю читать и считать.
И пошёл укладывать в рюкзак книжки.
Книжек было: одна, две, три. Это всё, что он когда-то взял в своём доме, отправляясь с Торшером искать Запускателя. Первая называлась «Энциклопедия про край света», вторая — «Оранжевая сказка», а третья — «Кто такие рожекорчи». Рожекорч и Торшер читали эти книги всё лето, так что некоторые страницы затёрлись от постоянного листания, а некоторые выгорели на солнце. Но других книжек у него с собой не было, поэтому приходилось мириться с тем, что есть.
— Вот найду нового друга, вернусь домой и мы будем читать до тех пор, пока не перечитаем всю нашу библиотеку, — мечтал Рожекорч, завязывая рюкзак.
А пока нужно было попрощаться со старыми друзьями.
Рожекорч нарвал листьев для завтрака и уселся выпить утреннего компота.
«Раз, два, — посчитал он чашки Хлопотуна и Спозаранки. — Теперь только две чашки будут на этом столе по утрам».
И Хлопотун тоже посчитал:
— Зря ты уходишь, — сказал Хлопотун, — теперь мне на одну чашку меньше хлопотать.
— Хи, хи, хи, — улыбнулась Спозаранка.
Рожекорч тоже улыбнулся. И извилины его как будто улыбнулись.
— А я тебе одну книжку оставлю, — сказал Рожекорч Хлопотуну. — Вот у тебя и будет на одну книжку больше хлопот.
Мистер Гхм невозмутимо кивнул большой головой:
— Мудрое решение.
Тогда Рожекорч достал из рюкзака книги и протянул Хлопотуну:
— Выбирай.
Хлопотун прищурил правый глаз, оценил и ткнул в ту книгу, на обложке которой было написано «Кто такие рожекорчи»:
— Вот эта. Она красная — а это очень подходит к моему красному креслу и красному зонту. Будет уютно, гхм.
Рожекорч повернул другие две книги к птице:
— И ты выбирай, Спозаранка.
— Оставь, оставь, оставь. Себе, себе, себе, — защебетала Спозаранка. — Полгоры, Полгоры, Полгоры. Ждут, ждут, ждут. Песню, песню, песню.
— Ты самая оранжевая птица, — сказал ей с нежной рожицей Рожекорч и крепко обнял на прощание.
— Удачи, удачи, удачи, — погладила его крыльями Спозаранка. — Не забывай, не забывай, не забывай!
Потом она ласково клюнула его в щёку и полетела вдохновлять округу.
— Удачи, гхм. И возвращайся, когда захочешь, — тоже сказал Хлопотун и замялся на месте, не зная, провожать ли ещё Рожекорча или уже заняться делами.
— Спасибо, — сказал ему Рожекорч. — Да беги уже!
И Хлопотун как ни в чём не бывало побежал пристраивать подаренную книгу на полку у кресла.
А Рожекорч посмотрел на Яблоневый сад, пересчитал на память все деревья и все яблоки, хранящиеся в шалаше. А потом взял на руки Торшера и с вдохновенной рожицей пустился в путь.
Глава 10. Вопрос за вопросом
— Раз-два! Раз-два-три! Раз-два-три-четыре! — спускался Рожекорч с Полгоры.
И снова они с Торшером были вдвоём.
— Но ты не переживай, — успокаивал верного друга Рожекорч. — Теперь я знаю, что в мире много самых разных друзей. И все они тоже ждут друзей. Скоро мы обязательно найдём хотя бы одного. С ним я точно буду Рожекорчем, а ты — Торшером.
Торшер прижался абажуром к дружескому плечу. А у Рожекорча появилась фантазёрская рожица.
— Интересно, какой он, наш новый друг? Может, он размером с твой абажур? А может быть и так, что выше Хлопотуна. Кто знает, быстрые ли у него ноги? Хорошая ли память? Любит ли он гербарий на ужин? Умеет ли строгать из дерева? А что если он живёт в чемодане? А вдруг он коллекционирует кирпичи?
Рожекорч и Торшер миновали зеброберёзовый лесок.
— Нравятся ли ему листья зеброберёзы? Собирается ли он приручать сонных тетерь?
Рожекорч и Торшер прошли мимо первой, второй, пятой и седьмой пещер.
— Интересно, ночевал ли он когда-нибудь в пещере? Тёплая ли у него шерсть? Хочет ли он выращивать сталактиты? Есть ли у него пещерный предок?
Рожекорч и Торшер пулялись с Полгоры шишками:
— Участвовал ли он в чемпионате по метанию шишек? У кого из нас будет самый лучший бросок?
Рожекорч перекусывал сочными листьями ликвидамбара и бубнил сквозь набитый рот:
— Интересно, ему больше нравятся светло-зелёные листья или тёмно-зелёные?
И когда Рожекорч придумал целых 147 вопросов про будущего друга, на него неожиданно упала большая тень. Рожекорч подумал было, что какое-то облако заслонило яблоко солнца, но вместо облака увидел здоровенного слона. Он разворачивал хоботом огромную карту.
«Неужели я так быстро нашёл друга! — разволновались извилины Рожекорча. — А почему бы и нет?! В такого большущего слона уместятся ответы на все мои вопросы!»
Тогда он аккуратно разгладил шёрстку, тихонько откашлялся и с приветливой рожицей громко сказал:
— Драстуй!
Слон вздрогнул и взглянул на появившегося незнакомца с торшером. А потом быстро свернул хоботом карту и приготовился к отступлению.
Глава 11. Добро пожаловать!
Если рожица не действует, Рожекорч легко меняет её на другую. Так говорилось в книге, которую Рожекорч подарил Хлопотуну.
Корчик опустил Торшера на землю, заменил рожицу на доверчивую и сделал шаг к слону:
— Ты просто не представляешь, как я рад, что встретил тебя!
Но слон почему-то нахмурился и снова отступил.
Рожекорч удивился, но опять поступил по книге — и скорчил радушную рожицу:
— Драстуй! Я — Рожекорч. А это мой друг Торшер.
Но слон глянул сначала на одного, потом на другого, и из обыкновенного серого стал иссиня-мрачным, как туча.
«Да что ж такое!» — Рожекорч потёр извилины, сделал самую безобидную рожицу и спросил:
— А как тебя зовут?
Слон прямо-таки почернел от гнева и опасно покачал хоботом с зажатой картой.
— Ну ладно, можешь не отвечать, — аккуратно улыбнулся Рожекорч. — Зато твой хобот похож на Торшера. Смотри, как гнётся его шея!
И он с умилённой рожицей показал, как Торшер обнимает его своей длинной шеей. Но увидев такое представление, Туча Слон начала раздуваться. Ещё чуть-чуть — и разразится громом и молниями! Рожекорч в страхе отступил: «Ничего не понимаю! Неужели мои рожицы не работают?» Он беспорядочно подвигал извилинами и пролепетал:
— Я... из Яблоневого сада иду. Я работал там Запускателем. А в рюкзаке моём книжки... А ты откуда?
А Туча Слон как громыхнёт:
— ПУТЕШЕСТВУЮ!
— Так ты турист! — сообразил Рожекорч.
И поскорее стал выбирать новую рожицу. Турист — это не просто кто-то там. Он должен увидеть, какой прекрасный у них край света. Рожекорч махом перебрал одиннадцать вежливых рожиц и показал гостеприимную.
— Добро пожаловать! И кстати, у меня с собой энциклопедия про наш край света. Хочешь, почитаем?
Но тучу уже было не удержать: слон шмякнул карту о землю, замотал хоботом, затопал ножищами и обрушился на Рожекорча:
— ЭТО?! ТЫ?! МНЕ?! ГОВОРИВСТВУЕШЬ?!
Тогда Рожекорч забыл про всякую вежливость и желание найти друга и закричал с негодующей рожицей:
— Рожа мороженая! Да что я такого сказал!
Он весь сгруппировался и приготовился бежать, если слон на него нападёт. Но вдруг увидел, что тучи как не бывало! Слон мгновенно посветлел, присеменил к Рожекорчу и радостно пожал хоботом его руки:
— Спасибствую. Оченно спасибствую.
Глава 12. Неоранжевое оранжево
Когда не знаешь, что делать, возьми паузу да что-нибудь посчитай.
Рожекорч застыл на месте. Он смотрел, как слон жмёт ему руки да ласково гладит Торшера по абажуру, и заметил на огромных ушах слона серёжки. Шесть кольцами, две каплями, три гвоздиками и одна в виде апельсина луны. Двенадцать!
— Оранжевые у тебя серёжки, — пробормотал Рожекорч.
Он не знал, как вести себя дальше, и постарался просто показать добродушную рожицу:
— Я таких серёжек раньше не видел...
Но слон опять его удивил. Он резко отпрыгнул в сторону, так что вздрогнула земля, посмотрел на Рожекорча как на предателя и забушевал:
— Ты опятьствуешь?! Опятьствуешь?!
Рожекорч так растерялся, что показал первую попавшуюся минус-рожицу — гневную — и завопил:
— Да что опять?!
Но не успел он докричать, как слон снова изменился! Теперь он громко рассмеялся:
— Го-го-го-го! Спасибствую! Го-го-го-го!
Рожекорч почувствовал, как внутри у него что-то взорвалось, и его рожица как будто тоже взорвалась. Он не смог удержаться и снова заорал:
— Почему ты смеёшься?!
Но слон так захохотал, что начал шлёпать себя хоботом по ушам.
Рожекорч устало потёр лоб и показал раздражённую рожицу:
— Мне неприятно, что ты надо мной смеёшься!
Но слон прямо-таки захрюкал от смеха!
И вдруг Рожекорч почувствовал, как его извилины закрутились:
«Кажется, я понял... Да! Он смеётся, когда я сержусь, и сердится, когда радуюсь я. Да он же все мои рожицы понимает наоборот! А ну-ка...»
Рожекорч показал добрую рожицу:
— Вообще-то смеёшься ты просто замечательно.
И тут же увидел, что слона как подменили! Он проглотил последний смешок, опустил хобот и сердито затопал ногами:
— Почему ты меня обижаствуешь! Что я тебе сделствовал!
Тогда Рожекорч прокрутил свою коллекцию — и вдруг глаза его покраснели, из раскрытого рта стала капать слюна, и рожица превратилась в кровожадную.
— Потому что я Рожекорч! Ррррр! — зарычал маленький Корчик.
И в ту же секунду раздался смеховой взрыв! Слон рухнул на спину и задрыгал ногами:
— Ой уморствую! Ой не могуствую!
Потом он прытко вскочил, как будто был лёгким как мячик, подбежал к Рожекорчу и нежно обнял его хоботом:
— Оченно радствую, что с тобой познакомился!
Рожекорч почувствовал облегчение. Теперь слон совсем не грозная туча, а мягкое облако. Но одновременно с этим Рожекорч почувствовал, как работают его извилины: «Если я останусь со слоном, то мне придётся все рожицы строить наоборот. Тогда я буду каким-то иностранным рожекорчем, а не тутошним...»
Рожекорч сделал угрюмую рожицу, и слон ещё крепче сжал его хоботом:
— Подружиствуем?
Рожекорчевы извилины зашевелились с бешеной скоростью, и Корчик понял: «Выхода нет, придётся врать!».
Он невинно поморгал глазами и вдруг у него над головой появился светящийся круг, а рожица стала ангельской:
— Конечно, мы подружимся. С удовольствием!
— Ах ты такствуешь! — мгновенно оскорбился слон, в палку выпрямил свой хобот, и Рожекорч шмякнулся на землю.
— Видеть тебя больше не желаствую! — протрубил слон.
«Как это неоранжево и оранжево одновременно», — только и подумал Рожекорч.
Он поскорее отвернулся и украдкой сделал виноватую рожицу. А потом подхватил Торшера и поспешил прочь.
Глава 13. Как Рожекорч заснул
Рожекорч долго петлял, чтобы оказаться подальше от места встречи со слоном. Он бежал, и рюкзак больно стукал его по спине, но Рожекорч не обращал на это внимание. Абажур Торшера ярко блестел на солнце. И Рожекорч вытягивал губы, плющил щёки, растопыривал глаза, дёргал бровями — строил в абажур разные рожицы, чтобы проверить, правильно ли их понимает Торшер. Тогда тот послушно кивал каждый раз, и Рожекорч с облегчением убеждался: да, да, да.
В конце концов Корчик забыл о слоне, потому что пришла пора вспомнить о животе. Долгое время живот безрезультатно пытался что-то сказать Рожекорчу. Наконец Рожекорч прислушался и понял: «листья».
— Точно! Я же сегодня не обедал! — погладил свой живот Рожекорч.
Он сбросил рюкзак и осмотрелся. Хорошее местечко! Шкворчал ручей, на берегу лежали ползучие деревья, усеянные мелкими листьями. Рожекорч нарвал горсть мелкотни и уселся, прижавшись спиной к стволу. Такие листья — это, конечно, перекус, не настоящая еда, зато какая вкуснятина! Рожекорч трескал, трескал, трескал листья, пока глаза не стали слипаться и рожица не стала сонной.
«Кажется, засыпаю, — подумал Рожекорч. — Ну и не удивительно! Я столько сегодня прошёл, я столько...»
Рожекорч вытянул ноги, закрыл глаза и скоро почувствовал, как сон взял его на ручки. А потом с нежностью прижал к своей груди и прошептал:
— Ой, какой хоро-о-ошенький! А-аа, а-аа, а-аа...
Глава 14. Сон
Сон качал Рожекорча, и он представлял себя щепкой, плывущей по ручью.
Сон кружил Рожекорча, и он мнил себя яблоком солнца, которое летит из трубы в утреннее небо.
Сон тряс Рожекорча, и ему казалось, что он — коврик, из которого Хлопотун каждый день вытряхивает пыль.
А потом Сон пощекотал Рожекорча за уши и проворковал:
— Ты мой малы-ы-ыш. Просыпа-а-айся. Сейчас будем ку-у-ушать.
«Спозаранка! — обрадовался Рожекорч. — А что же ты перепутала пятки с ушами?!»
Рожекорч открыл глаза, чтобы сказать ей об этом, и увидел ложку, которая в следующую секунду ворвалась к нему в рот.
— Кхе, кхе, — закашлялся Рожекорч, выплёвывая камешки.
Он оглянулся: где же Спозаранка? Но вокруг был всё тот же большой и пухлый Сон. И он снова тянул к нему ложку с каменной крошкой.
— Вижу, вижу, как ты проголода-а-ался!
— Кхе-кхе, — Рожекорч снова выплюнул всё, что получил.
Но Сон был крепким малым:
— Ну давай ещё ложечку за меня-а-а.
Рожекорч плотно сжал губы и сделал сопротивляющуюся рожицу.
— Ты нае-е-елся, — понял Сон и утёр ему рот платком.
И Рожекорч с расслабленной рожицей закивал.
— Вот какой ты сы-ы-ытый. Вот какой ты дово-о-ольный, — обрадовался Сон и снова закачал Рожекорча.
«А ещё выспавшийся! — подумал Рожекорч. — Всё, хватит спать!»
Он закрыл глаза и стал считать овечек в обратную сторону, чтобы проснуться: десять, девять, восемь, семь... Но не успел досчитать до нуля, как Сон сказал:
— Ну а теперь пойдём гуля-а-ать!
Рожекорч открыл глаза и понял, что ничего не изменилось. Мало того, что он всё также утопал на коленях у Сна! Так теперь Сон напяливал на него какую-то мохнатую шапку!
Рожекорч почувствовал, как шапка неприятно стянула его лоб, и возмутился:
— Мои извилины!
— Ну-ну-ну, — зацокал языком Сон. — Воздух уже остывает. Гулять только в ша-а-апке!
Сон завязал под подбородком Рожекорча ленты в красивый бантик. Затем поднялся с ползучего дерева и насвистывая отправился с ним в путь.
«Причём тут воздух! — с беспомощной рожицей подумал Рожекорч. — И почему я должен гулять?!»
Он завертелся: кого бы позвать на выручку? Наконец, под мышкой у Сна ему удалось найти лазейку. Рожекорч высунулся и увидел возле ползучего дерева Торшера. Друга, который с грустью светил ему вслед.
— Торше-е-ер! — завопил Рожекорч с паникующей рожицей и стал вырываться из цепких рук Сна.
Но тот погрозил ему пальчиком:
— Ай-ай-ай, хорошие дети так себя не веду-у-ут!
На рожице Рожекорча выступили слёзы.
— Хорошие дети не пла-а-ачут. Хорошие дети внимательно слу-у-ушают, что им говорят, — сказал Сон и стал тыкать пальцем. — Это овраг. Это дупло. Это пень. Это гриб. Это кочка...
А Рожекорч с кислой рожицей слушал и бормотал:
— Мне это снится — раз. Мне это снится — два. Мне это снится — три. Мне это снится — четыре. Мне это снится — пять...
— Это песчанка... — донёсся голос Сна.
И Рожекорч сразу вспомнил, что песчанкой можно начистить Торшера до блеска. Но когда он теперь увидит своего друга? Рожекорч разозлился:
— Мне это снится — шесть!
— Ай-ай-ай! — тут же заметил Сон. — Хорошие дети злые рожицы не пока-а-азывают!
Сон опустил Рожекорча на землю, и Рожекорч обрадовался: сейчас Сон развеется и оставит его в покое! Но тот сел на корточки перед Рожекорчем, дотронулся руками до его щёк и растянул на рожице Рожекорча улыбку. Рожекорч так изумился, что показал растерянную рожицу — и тут же растерял брови и уши. Но Сон с лёгкостью нашёл их в траве, вернул на место и повторил улыбку:
— Вот та-а-ак! Во-о-от, какие милые рожицы должны показывать хорошие дети!
Рожекорч икнул: нет, это не Сон! Это — Кошмар! Никто и никогда ещё не строил за него рожицы! И этому не бывать! Он сумеет за себя постоять! Рожекорч снова смёл улыбку, поводил скулами, прищурил глаза и сделал немыслимо дерзкую рожицу.
Кошмар рассердился:
— Я кому говорю!
И снова потянул щёки Рожекорча.
Тогда Рожекорч так надул свою рожицу, что она опасно затрещала! Вот-вот лопнет с бабахом, как воздушный шарик!
— Ах та-а-ак! — взвизгнул Кошмар и откуда-то достал фломастеры. — Тогда ты будешь клоун!
Рожекорч дёрнулся, но в ту же секунду понял, что с Кошмаром бороться ему не под силу...
Глава 15. Как Рожекорч проснулся
Это было кошмарно неоранжево! Кошмар нёс его на руках. И теперь Рожекорч мог корчить любые рожицы, но это не радовало, ведь все они были клоунские.
«Испорченные... Мои рожицы теперь испорченные...» — уныло думал Рожекорч.
А Кошмар шёл предовольный и время от времени сам строил на Рожекорче рожицы:
— Клоун грусти-и-т. Вот так!... Клоун смеё-о-отся. Вот так!... Клоун се-е-ердится. Вот так!...
Рожекорч не сопротивлялся, и рожицы у Кошмара выходили отменные. Одна лучше другой. Скоро он так увлёкся, что перестал смотреть себе под ноги, споткнулся о корягу и упал.
— А-а-а-а-а-а! — заревел Кошмар.
— А-а-а-а-а! — тоже крикнул Рожекорч, но тут же умолк. Он обнаружил, что лежит на земле сам по себе. А Кошмар смотрит не на него, а на свои ободранные ладони и колени.
— А-а-а-а-а! — продолжал реветь Кошмар.
И на этот рёв, как во сне, моментально появился кто-то очень большой и похожий на Кошмара:
— Что такое? Что случилось?
Кошмар пожаловался:
— Ма-а-ама, я упа-а-ал!
Мама взяла Кошмара на руки и подула на ранки:
— Так легче?
— Да-а-а! — пропищал Кошмар.
И столько в его голосе было страдания, что Рожекорч снова решил принимать его за Сон.
— Сейчас намажем зелёнкой, и всё пройдёт, — ласково сказала мама и отправилась куда-то вместе со Сном. Тут-то он и вспомнил про Рожекорча.
— Моя игру-у-ушка! — крикнул Сон и показал пальцем.
Рожекорч сейчас же устроил скорбную рожицу.
Мама взглянула на него и нахмурила брови:
— Ух, какая она мрачная и измазюканная! И где ты только её подобрал?
— Та-а-ам! — показал в сторону Сон.
Мама авторитетно заявила:
— Наверняка ты из-за неё и упал. Пойдём, я подарю тебе новую.
И Сон не возражал.
И они ушли.
И Рожекорч замер с остолбенелой рожицей — хоть фонарь на него вешай:
«Неужели свобода?!»
Потом он очнулся, подбежал к ручью и тщательно умылся. Чтобы сна не было ни в одном глазу! Чтобы клоунства не было ни на носу, ни на щеках!
А потом...
— Раз, — Рожекорч скорчил в воду озорную рожицу.
— Два, — прощающую.
— Три, — дикарскую.
И с расстроганной рожицей закричал:
— Работают! Мои рожицы нормально работают! Видишь, Торшер?
И вдруг понял, что крикнул это по привычке, потому что друг всегда был рядом. Но теперь-то его нет! Тогда Рожекорч скорчил такую ужасную рожицу, что шёрстка встала дыбом, а извилины заторчали в разные стороны.
И он завопил на весь лес:
— Торшер!!!
Глава 16. Ползучее дерево
Рожекорч припустил туда, куда показал Маме Сон.
Он бежал, и извилины крутились как ненормальные.
— Вот песчанка... А что было перед ней?... Ага, кочка... А вот гриб... Пень... Дупло... Уф!.. Овраг... Ещё немного!.. Ползучее дерево! Уф! Рюкзак! Мой или не мой?
Рожекорч забрался на ствол, снял рюкзак с ветки и тяжело дыша залез в него рукой. Да, это его родной рюкзак! В нём энциклопедия и книжка с любимой сказкой. Значит, это то самое ползучее дерево, с которого он перекусывал листвой-мелкотнёй!
— Значит, здесь я заснул. Но где же Торшер?
Рожекорч облазил ствол дерева вдоль и поперёк, но Торшера нигде не было.
— Может, я снова сплю? Может, мне нужно проснуться?
Рожекорч закрыл глаза и замер. Шумел ветер. Пели птицы. Шкворчал ручей. Но вместе с этими звуками в уши Рожекорча проникали незнакомые шорох и скрип.
«Что бы это могло быть?» — задумался Рожекорч и почувствовал, что его слегка укачивает.
Он открыл глаза и с удивлением обнаружил, что пейзаж немного изменился.
— Кажется, минуту назад... Да, точно! Тот большой камень в ручье был гораздо ближе ко мне, — пробормотал Рожекорч. — А рядом вообще-то лежало другое ползучее дерево...
Рожекорч посмотрел на землю и вдруг заметил, что его дерево тихонько движется, поскрипывая корнями и шурша ветками по камешкам.
— Ну, конечно! — встрепенулись извилины. — Это же ползучее дерево!
Рожекорч обрадовался своему открытию и скорчил всезнайскую рожицу.
— Значит, это дерево просто уползло от Торшера! Да ведь? — и он похлопал дерево по коре.
Дерево на секунду замерло, а потом выгнуло ствол. Рожекорч пошкрябал по стволу и ласково попросил:
— Ты ползи, пожалуйста, туда, где мой Торшер. Сможешь?
И дерево послушалось! Оно развернулось, а Рожекорч выпрямил спинку и сделал бодрую рожицу. Он уже забыл, что недавно с ним приключился Кошмар, и что он ушёл с Полгоры, чтобы найти нового друга. Теперь важно было найти старого! А всё остальное может и подождать.
Дерево ползло, ползло, и вдруг брови Рожекорча тоже поползли. К переносице. Потому что он наконец-то увидел своего друга. Да только Торшер был не один.
Глава 17. Макси
Её звали Макси. И она сразу Рожекорчу понравилась.
Она сидела, поджав д л и н н ы е ноги и расчёсывая д л и н н ы е волосы д л и н н ы м гребешком.
Первым делом, Макси сказала дереву:
— Т-р-р-р!
Дерево остановилось, и вторым делом Макси сказала Рожекорчу:
— Молодец, что пришёл за Торшером. А то он скучал.
Рожекорч обнял Торшера и отвернулся, потому что задумался, какую рожицу ей показать. Но Макси громко шмыгнула д л и н н ы м носом и, третьим делом, сказала:
— Меня Макси зовут. Будем дружить?
Рожекорч взглянул на Торшера и понял, что другу Макси нравится — у них обоих была д л и н н а я шея. Тогда Рожекорч показал подходящую рожицу — мирную.
— Друг Торшера — мой друг, — сказал он Макси.
И они правда целый день провели как друзья.
Сначала Макси показала Рожекорчу свой дом среди корней деревьев. Тоже д л и н н ы х. Это была её еда. Макси очищала корень д л и н н ы м и пальцами и, сложив губы в д л и н н у ю трубочку, целиком всасывала корень в себя.
— Объедение! — приговаривала она и облизывалась д л и н н ы м языком.
Рожекорч тоже очистил корень и попытался им насладиться, но вскоре сказал с честной рожицей:
— Листья вкуснее.
И Макси ответила так, что понравилась Рожекорчу ещё больше.
— Листья так листья. Когда твой дом — дерево, еды хватит всем.
Макси жила под деревом до тех пор, пока не съедала все его корни. А потом просто-напросто переселялась под новое.
— Здорово устроилась! — восхитился Рожекорч.
А Макси добавила:
— Кстати, эти деревья без корней потом падают и становятся ползучими. Не деревья, а гусеницы! На них удобно заниматься гимнастикой.
И Макси научила Рожекорча тянуть носок и красиво ходить по стволу. А ещё прыгать, как кошка, взлетать, как птица, и кружиться, как бабочка. Рожекорч долго-долго тянул носки, прыгал и взлетал с неутомимой рожицей. И с каждым движением Макси ему так нравилась, что он рассказал ей всё-всё. Как был Запускателем, как подружился с Хлопотуном и Спозаранкой, как отправился искать нового друга, с которым может оставаться самим собой. И как ушёл от Слона и Сна.
А потом они читали книжки, и Макси просила читать куски п о д л и н н е е. И Рожекорчу казалось, что никто, кроме Макси, ему больше не сможет так сильно понравиться!
Поэтому когда на небе взошёл апельсин луны, и Макси сказала:
— Как оранжево, правда?
Рожекорч прошептал:
— Очень оранжево.
И сделал д л и н н у ю рожицу.
— Ты что? — удивилась Макси и хотела что-то добавить.
Но Рожекорч сам добавил:
— Спокойной ночи.
Потом повернулся на бочок и крепко заснул.
Глава 18. Бывает так
А на следующее утро...
Рожекорч проснулся и сразу вспомнил, что вчера случилось что-то хорошее. Он вскочил и увидел Макси, которая потягивалась во всю свою д л и н у.
— Доброе утро! — улыбнулась Макси.
— Доброе утро! — с о б о ж а ю щ е й рожицей крикнул ей Рожекорч.
Его извилины просто расползлись от радости: он был прав, всё-таки можно найти настоящего друга!
Рожекорч позавтракал листьями с о т д о х н у в ш е й рожицей.
Рожекорч пересчитал все ползучие деревья с б е с п е ч н о й рожицей.
Рожекорч позанимался гимнастикой со с т а р а т е л ь н о й рожицей.
Рожекорч почитал книжки с б е з м я т е ж н о й рожицей.
А потом Макси сказала:
— Это уже шестая.
— Что шестая? — показал н е п о н и м а ю щ у ю рожицу Рожекорч.
— А теперь седьмая. Седьмая длинная рожица.
Рожекорч захлопал глазами: о чём она говорит?
Макси вздохнула.
— Ты делаешь длинные рожицы, — объяснила она.
Рожекорч подбежал к Торшеру, и абажур выдал ему отражение с и с п у г а н н о й рожицей.
Макси смущённо добавила:
— Мне, конечно, приятно. Но я не думаю, что это то, что тебе нужно.
Рожекорч присел, и рожица у него стала о д у р а ч е н н а я, но при этом д л и н н а я тоже.
— Рожа мороженая, — забормотал Рожекорч. — Но как же так?! Ведь мне с тобой так оранжево. Почему я показываю длинные рожицы?
— Просто так бывает, — тихо сказала Макси. — Просто так бывает, и всё. Даже если тебе оранжево.
— Ничего не понимаю, — сказал Рожекорч. — А сейчас?
Он скорчил о ш а р а ш е н н у ю рожицу.
— Тоже длинная, — пожала д л и н н ы м и плечами Макси.
Тогда Рожекорч упразднил эту рожицу и показал б е з з а б о т н у ю.
— Ну и пусть длинные! Подумаешь! Разве длинные рожицы — это неоранжево?
Макси взяла его за руки и сказала:
— Это НЕ неоранжево. Но ты ищешь такого друга, с которым ты будешь самим собой. А длинные рожицы — это не ты. И я не хочу быть той, кто сбивает тебя с пути.
И когда Макси это сказала, Рожекорч понял, что она нравится ему так сильно, что он сам теперь чувствует, как удлинилась его рожица...
Он вздохнул и надолго задумался.
— Мне надо уйти? — спросил он, когда молчать уже было невмоготу.
— Да, — ответила Макси, — и так будет правильнее.
— И грустнее! — крикнул Рожекорч.
— И веселее, — уверила Макси. — Потому что ты обязательно, — слышишь? — обязательно найдёшь того, кто подойдёт именно тебе. Просто иногда путь к другу бывает коротким. А иногда — длинным. Таким же д л и н н ы м, как я.
Рожекорч улыбнулся. А затем показал ей х р а б р у ю рожицу и крепко обнял за д л и н н у ю шею.
Глава 19. Кто последний?
Рожекорч снова шёл с Торшером на руках и рюкзаком за спиной.
Он шёл через ползучие деревья — раз, через старое болотце — два, через заросли еле-елей — три, через маленькие горы — четыре.
Он шёл и безостановочно двигал извилинами. Нужели он правда найдёт настоящего друга? Такого, с каким он будет Рожекорчем? Где же его искать? Куда идти?
Он думал до тех пор, пока извилины не устали. И вместо того, чтобы придумать что-то новое, извилины обратились к старому. Рожекорч вспомнил площадку, засаженную яблонями, шалаш с яблоками и трубу. Может, стоит вернуться на Полгоры?
А потом Рожекорч вспомнил просторную комнату, в которой они жили с Торшером, заставленные книжками полки, сиреневый сад, верных чердачниц, стерегущих ключ... Может, лучше возвратиться домой?
Рожекорч спросил у Торшера:
— Как ты думаешь, в какой стороне наш дом?
Он огляделся: неподалёку начиналась дубовая роща. Кажется, он в ней уже бывал. Да, точно! Этой весной, когда пытался найти Запускателя и наладить яблоко солнца. Тогда ещё Мудрослов указал ему верный путь...
Рожекорч замер. И извилины, немного отдохнув на старом, по-новому зашевелились. Мудрослов! Вот, у кого можно спросить совета! Ведь получилось же в первый раз? Значит, получится и сейчас?
Рожекорч вспомнил, как Макси уверяла его в этом. Да! Обязательно получится!
Тогда он сделал готовую ко всему рожицу и отправился в рощу.
Раз дубок, два дубок, три дубок, четыре дубок, пять дубок... А вот там уже не дубок. И не дуб. А дубище!
— Гляди! — Рожекорч повернул абажур Торшера в сторону сверхдуба.
Высоченный, толстенный, он возвышался над остальными дубами, как мудрый учитель над несмышлёными учениками. И именно в сверхдубе жил тот, к кому сейчас спешил Рожекорч.
— Я уже афишу вижу под дуплом, — сообщил он Торшеру. — Помнишь, на ней было написано: «Мудрослов. От тебя — один вопрос...»?
Но договорить ему не довелось. Рожекорч вдруг заметил, что нынче он не единственный посетитель у Мудрослова. Кто-то уже стоял спиной к Рожекорчу и тоже изучал афишу. Придётся погодить со своим вопросом. Придётся встать в очередь. Поэтому Рожекорч притормозил и вежливо спросил:
— Драстуй! Ты последний за ответом Мудрослова?
Посетитель развернулся, и Рожекорч отпрянул. Не может быть! Перед ним стояло такое же маленькое существо, как он сам. С подвижной рожицей, с крупными извилинами на лбу и ровной шёрсткой. И этот кто-то так сильно был похож на самого Рожекорча, что он тут же выдал потрясённую рожицу. И увидел шокированную в ответ. А потом услышал, как посетитель сказал:
— Я... Последний к Мудрослову я — Корчерож.
Глава 20. Рожекорч и Корчерож
Это на самом деле был Корчерож. Особенно заметно это было в свете Бра. Которое сидело у него на руках.
— А я... Рожекорч... — медленно произнёс Корчик. И сделал самую что ни на есть правдивую рожицу.
Корчерож заменил свою рожицу на признательную и сказал:
— Я Корчерож, а ты Рожекорч. У меня есть Бра, а у тебя...
— Торшер, — подсказал ему Рожекорч.
И вдруг проскороговорил:
— А ещё у меня есть коллекция рожиц!
— И у меня, — признался Корчерож.
— Я читать люблю.
— Я тоже, — подтвердил Корчерож.
— Я из Яблоневого сада пришёл.
— А я из Апельсинового.
— Я работал там Запускателем яблока солнца.
— А я — Запускателем апельсина луны.
И они в один голос произнесли:
— А потом Хлопотун...
Рожекорч улыбнулся, скорчил хлопотунскую рожицу и захмыкал:
— Гхм-гхм, будь добр, помоги вытряхнуть коврик...
— Совсем как мой! Ну надо же! — закричал Корчерож и показал точно такую же хлопотунскую рожицу:
— Гхм-гхм, нужно как следует навощить все апельсины...
Они засмеялись.
— Гхм-гхм, уютно!.. Должны блестеть!..
— Гхм-гхм, где моя любимая тряпка для вытирания пыли?!
Тут Рожекорчу стало так смешно, что он захохотал как сумасшедший. А рядом с ним и Корчерож. Они так хохотали, что без разбора показывали все рожицы, какие у каждого есть в коллекции...
И Рожекорч спросил:
— А какая рожица твоя любимая?
— Тёплая, — ответил Корчерож.
— Покажешь? — попросил Рожекорч.
И вдруг почувствовал, как на него повеяло теплом.
Рожекорч увидел в глазах Корчерожа огоньки и вытянул вперёд ладони. Как оранжево! Можно греться!
Щёки Корчерожа раскраснелись, и он сказал:
— А теперь ты покажи свою любимую рожицу.
— Она называется сногсшибательная! — ответил Рожекорч.
И Корчерожа тут же сшибло с ног.
Он вскочил:
— Как ты это сделал?!
И снова свалился.
И снова поднялся. И попробовал повторить эту рожицу:
— Вот так?
Но Рожекорч только слегка качнулся:
— Нет, вот так!
Корчерож опять грохнулся, но продолжил попытки прямо с земли:
— Вот так?
Рожекорч закачался вправо-влево, но устоял:
— Да нет же! Смотри внимательнее! Вот так!
Корчерож уже лежал на земле, поэтому падать ему было некуда. Зато он наконец-то смог скопировать рожицу:
— А-а! Понял!
И Корчик тут же был сбит с ног.
Они опять рассмеялись.
— Оранжевая рожица! — похвалил Корчерож.
И на лбу у него заходили ходуном крупные извилины.
«О чём он думает?» — тоже включил свои извилины Рожекорч.
И скоро узнал ответ:
— А давай и дальше меняться рожицами? — предложил Корчерож. — Тогда мы станем родными друг другу. Я буду показывать твои рожицы, а ты будешь показывать мои. И мы всегда будем понимать друг друга...
«Какие оранжевые у него извилины! — восхитился Рожекорч. — И как оранжево, что...»
Но он не стал додумывать эту понятную мысль. Он просто кивнул Корчерожу. И они одновременно состроили такие рожицы, что Торшер и Бра подмигнули друг другу лампочками.
Санкт-Петербург, 2016