Рожекорч и его друг Торшер
Глава 1. Рожекорч грустит
Это было неоранжево. Торшер снова погас, и в деревянном доме с большими окнами стало темным-темно.
Рожекорч тут же проснулся и скорчил тревожную рожицу:
— Рожа мороженая! Неужели опять!
Почти месяц как в краю света начался последний месяц весны. И почти месяц на небе не появлялось новое яблоко солнца. Было старое, но оно превратилось в солнечный огрызок. Он едва мерцал среди чёрных туч, из которых всё время капало и капало. Из-за этого солнечная батарея Торшера накапливала мало света и лампочка меркла до восхода. А ведь раньше она всю ночь освещала комнату! И маленькое существо с подвижной рожицей преспокойно спало до самого утра...
Рожекорч пригладил вздыбленную шёрстку, выбрался из кровати и на цыпочках прокрался к окну. Он скорчил рожицу надежды и замер в ожидании. Может быть, новое яблоко солнца покажется сегодня?
Он ждал, ждал. Вскоре из-за горизонта вылезли первые худые лучи.
— Давайте! Светите ярко! — воскликнул Рожекорч и показал им ободряющую рожицу.
Но как он ни старался, вслед за лучами на небе появился всё тот же огрызок. Вдобавок он уменьшился, побледнел. И Рожекорч от этого как будто тоже уменьшился.
«Да что ж такое! — он забрался в кровать. — Значит, Торшеру опять достанется мало света... И новой ночью я снова останусь один в темноте...»
Рожекорч весь склубочился и хотел сделать самую грустную рожицу. Но от расстройства перепутал и состроил задумчивую.
Тогда Рожекорч полежал немного в задумчивости, пошевелил извилинами и понял:
«Если яблоко солнца болеет, нужно идти к доктору погоды! Вот что!»
И он выпрыгнул из постели, взял Торшера на руки, вышел из дома и пошлёпал по лужам.
Глава 2. Леченье — свет, а нелеченье — тьма
Доктор погоды сидел на дне глубокого колодца. Он считал, что чем ниже сидишь — тем больше видишь.
— Эй, док! — крикнул Рожекорч в темноту.
— Я-я, — отозвался глухой голос.
— Драстуй, док, — поздоровался Рожекорч и показал воспитанную рожицу. — Яблоко солнца болеет и болеет. Новое не появляется, а старое совсем слабое. Как лечить будешь?
— Подвинься и обожди, а я погляжу, — ответил доктор погоды.
Рожекорч отошёл от колодца и стал считать до одного.
ДЕСЯТЬ. ДЕВЯТЬ. ВОСЕМЬ. СЕМЬ...
Рожекорч знал: если сильно не терпится, лучше считать до одного с десяти, а не с двадцати.
ШЕСТЬ. ПЯТЬ. ЧЕТЫРЕ...
Можно, конечно, и с шести насчитывать, но это как-то невежливо.
ТРИ. ДВА. ОДИН.
— Ну?! — Рожекорч заглянул в колодец с такой строгой рожицей, будто её наточили как карандаш!
— Пусть всё остаётся как есть, — ответил доктор погоды. — Понимаешь, тучи нынче очень голодные. Но со временем яблоко солнца само поправится...
Разве это хотел услышать Рожекорч?!
— Рожа мороженая! — заругался он. — А Торшер что ли не голодный?
Рожекорч запихнул круглый стальной абажур Торшера в колодец:
— Посмотри! Ему что ли яблоко солнца не нужно?!
От утреннего огрызка Торшер уже успел накопить немного света. Он тускло осветил стенки колодца, и Рожекорч увидел доктора погоды. Тот лежал в гамаке и тянул через резиновую трубку колодезную воду. Один глаз у него скрывался за круглым зеркалом с дыркой, а второй в испуге таращился на Рожекорча. И больше никаких инструментов или лекарств не было!
— Рожа мороженая, — повторил с сердитой рожицей Рожекорч и выдернул абажур из колодца.
Он понял: доктор не сможет вылечить яблоко солнца. А значит Торшер так и будет гаснуть по ночам.
Глава 3. Как Рожекорч извилинами шевелил
Рожекорч страшно разозлился на доктора погоды! Так разозлился, что задёргал щеками, затопал ногами и затряс головой. И Торшер свалился с его рук прямо в лужу! Он тут же весь перепачкался, и Рожекорч понял, что стоит снова пошевелить извилинами.
Сначала вправо.
Потом влево.
Вверх.
Вниз.
И
немного
наискосок.
Что-что, а извилины у него были первоклассными! Они красиво бороздили лоб Рожекорча. Но главная польза была в том, что Рожекорч от их шевеления придумывал умные мысли. Поэтому он шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил, шевелил извилинами до тех пор, пока не сообразил:
«Вот, что нужно! Нужно найти того, кто запускает яблоко солнца на небо — Запускателя!»
Рожекорч состроил решительную рожицу:
«Я попрошу его запускать новое яблоко каждый день! Тогда для Торшера всегда будет много-много света!»
И это он очень оранжево придумал! Ведь нет ничего печальнее, чем оставаться одному-одинёшеньку до утра.
Глава 4. Рожекорч отправляется в путь
Рожекорч помчался домой. Там он достал с антресолей рюкзак и положил в него одну, две, три книжки — с листьями между страницами. Листья были главной рожекорчевой едой. Свежие! Сочные! Читаешь при свете Торшера книжку и хрумкаешь листик за листиком — как это оранжево! Рожекорч вспомнил — и его рожица посветлела. Но потом опять потемнела: ведь из-за напасти с яблоком солнца листья стали плохо расти на деревьях, поэтому ему приходится делать в книгах запасы.
«Да! Во что бы то ни стало нужно найти Запускателя!» — скорчил непоколебимую рожицу Рожекорч. И в эту минуту ни что на свете не смогло бы сдвинуть его с места!
Но Рожекорч сдвинулся сам. Он накинул на плечи рюкзак, взял на руки Торшера и вышел из дома. Потом навесил на дверь тяжеленный замок, запер его на три оборота, а ключ закинул на чердак.
— Вжжж! — тут же послышалось с чердака.
Это чердачницы облепили ключ и приготовились его охранять.
— Спасибо! — крикнул им с благодарной рожицей Рожекорч и спрыгнул с крыльца.
Он миновал сиреневый сад возле дома. Ах, как оранжево! Скоро появится новое яблоко солнца, и зацветёт сирень!
Рожекорч обогнул колодец с доктором погоды. Ну и пусть док не может вылечить старое яблоко солнца — Запускатель оранжево справится!
От таких мыслей рожица Рожекорча затрепетала, как листок на ветру. Так, с трепещущей рожицей он стал пересекать поляну с чахлыми первоцветами, второцветами, третьецветами, четвероцветами... Рожекорч досчитал аж до одиннадцатицвета! И его извилины тоже затрепетали от радости.
— Ух! — Рожекорч выбрался с поляны на дорогу и поделился с Торшером. — А вот теперь начинается настоящий путь!
И скорчив смелую рожицу, он поднял ногу, но... неожиданно обнаружил, что не знает, куда идти. Про Запускателя-то он придумал, а где искать его — нет!
— Рожа мороженая, — остановился как вкопанный Рожекорч. Да так быстро, что его рожица на несколько секунд потерялась.
И тучи увидели это. Как рассмеялись! Как загрохотали! И с неба снова закапало.
Глава 5. Кто подскажет?
Глупо стоять, когда можно идти. Рожекорч сделал недовольную на самого себя рожицу и пошевелил извилинами на лбу.
— Когда не знаешь, куда идти, нужно посмотреть на дорогу. Хорошо, что у дороги только два пути. Значит, выбирать придётся из двух.
Рожекорч взглянул налево:
— Там — поле дикой кукурузы. А за ним пруд с усохшими деревьями. Говорят, что эти деревья приставучие, от них трудно отцепиться...
Рожекорч скривился:
— ...Нет, туда идти нельзя.
Тогда он посмотрел направо:
— А вон там — забор из еле-елей и дубовая роща...
И вдруг Рожекорч вспомнил: «В дубовой роще есть сверхдуб, в котором живёт Мудрослов!»
В одной энциклопедии, которую он читал с Торшером, говорилось, что у Мудрослова есть ответы на самые важные вопросы.
— Значит, он может рассказать про Запускателя? Как ты думаешь? — заглянул в абажур Торшера Рожекорч.
Торшер блеснул лампочкой.
— Вот и решено! — обрадовался Рожекорч.
Он скорчил довольную рожицу и потопал в сторону еле-елей.
Глава 6. Ответ Мудрослова
Вскоре друзья очутились в дубовой роще. Они никогда тут не бывали. Но из той же энциклопедии Рожекорч помнил, как выглядит сверхдуб: в два раза выше, толще и разлапистее, чем все остальные дубы, да с широким дуплом впридачу.
И правда — он нашёл его сразу!
И увидел, что под дуплом приколочена старая афиша. Буквы на ней полуразмылись, так что Рожекорч подошёл вплотную и стал читать носом:
«Мудрослов.
От тебя — один вопрос.
От него — ответ в одно слово.
Комментариев не даёт.
Приходи в любой день месяца».
— Это оранжево, что сегодня любой день месяца, — воодушевился Рожекорч.
Затем прочистил горло, разгладил руками рожицу, чтобы она была спокойной, и торжественно вопросил:
— Драстуй, Мудрослов! Мой вопрос: где искать Запускателя яблока солнца?
В сверхдубе послышалось сначала копошение, потом скрежетание и корябание. А когда всё стихло, из дупла вылетел скрученный в трубочку сверхдубовый лист. Рожекорч в один момент подпрыгнул и поймал его. Покряхтывая от нетерпения, он развернул дубовую записку и увидел одно слово:
«Полгоры».
Рожекорч внимательно прочитал это слово сам. Двадцать раз. И столько же дал прочитать Торшеру. Потом, озираясь, повертел то своей головой, то абажуром Торшера. Но это было бесполезно. Потому что горы оказались очень далеко. Так далеко, что друзья не видели не то что половины, но даже целой горы! А значит идти им придётся жуть как долго. И без нового яблока солнца Торшер совсем погаснет! И будет неоранжево до черноты!
Рожекорч отвернул абажур Торшера, чтобы он не увидел его досады, и уставился в мокрую землю.
Глава 7. Странные следы
Когда долго смотришь на землю, можешь найти кое-что полезное. Сначала Рожекорч заметил свежую кору песчанки. Его рожица потеплела, как земля весной. Хоть что-то хорошее! Песчанкой можно начистить стальную кожу Торшера до блеска. От нового яблока солнца Торшер будет ярко светить, а от песчанки — ярко блестеть. Это очень оранжево! И прошлогодние сверхдубовые листья тоже оранжевые. Рожекорч увидел на земле подержанные записки Мудрослова. На них виднелись слова: «град», «сверлить», «поварёшка»...
— Наверное, это были несчастливые слова, раз листья никто не слопал, — объяснил Торшеру Рожекорч. — Значит, здесь тоже кто-то когда-то грустил...
И надо же! Ему снова стало полегче.
Тогда Рожекорч решил специально что-нибудь отыскать, чтобы утешиться. И в самом деле — вскоре он приметил две ровные канавки. Они тянулись до сверхдуба и дальше, тонкие и широкие. Тянулись непрерывно, как будто что-то катилось и оставляло за собой следы...
«А если оставляешь такие следы, — подвигал извилинами Рожекорч, — легко докатиться куда нужно. Особенно до Полгоры!»
И в ту же секунду Рожекорч сделал неунывающую рожицу.
— Мы снова идём! — сказал он Торшеру.
И, не теряя больше времени даром, запихнул в рот листик от Мудрослова и взял след.
Глава 8. Дойдут или не дойдут?!
Следы вели вперёд без остановок. Как будто это ехал вездеход! Прямиком по кочкам и ухабам, расщелинам и лужам.
Дождь тоже не думал останавливаться. Как зарядил с самого начала путешествия, так и сопровождал друзей всю дорогу. Так что последняя рожица Рожекорча превратилась в прямо противоположную.
— Отвяжись от нас. Нам с тобой неоранжево! — бурчал на дождь Рожекорч и отряхивал мокрую шёрстку.
Тяжело было идти по мокрой незнакомой дороге. Рожекорч держал Торшера то на руках, то под мышкой, то за спиной. А Торшер держался то ровно, то вверх тормашками, то едва волочился. Хорошо, что Рожекорч не начистил его песчанкой. Потому что Торшер в дороге замарался ещё больше.
А Рожекорч... Ох. Через три часа он ужасно устал! Настолько ужасно, что ещё чуть-чуть и мог бы превратиться в рожу мороженую. И тогда прощайте, рожицы — придётся долго выздоравливать и снова учиться вас корчить!
Рожекорч с большим трудом передвигал ноги: полшажочка под рожицу-буку, полшажочка под рожицу-злюку... И в самый последний момент, когда Рожекорч едва не свалился от усталости на землю, он увидел кресло. Большое красное кресло на колёсах. От которых и были следы.
— Ну и ну, — только и смог прошептать Рожекорч. И в изнеможении прижался к первому попавшемуся дереву.
Глава 9. Всем креслам кресло
Кресло было необыкновенным! Это Рожекорч понял сразу. Ведь он немного разбирался в креслах. В его сиреневом саду тоже имелось — маленькое такое, для летних посиделок с Торшером под яблоком солнца. Рожекорч вырезал кресло из кленового пня. Пусть коряво, зато полностью сам!
Это же кресло было битком набито подушками. Рожекорч начал было их считать, но вместо этого размечтался:
«Наверное, они очень мягкие... И сухие...»
И Рожекорч был прав! Ведь над креслом был развёрнут огромный красный зонт. Он прикрывал собой и широкое сиденье, и высокую спинку, и обе ручки. Поэтому ни капельки дождя на кресло не попадало.
Зато на кресло попадало кое-что другое. В кресле возился здоровущий незнакомец: он бесконечно что-то двигал, ворошил, драил, скоблил, вытирал, гладил, украшал... Его руки так и мелькали то тут, то там, то тут, то там... А рожица при этом оставалась одной и той же. Совершенно невозмутимой. Так что незнакомец даже не удивился, когда увидел Рожекорча с Торшером. А просто хмыкнул:
— Гхм. В такую погоду ни один Торшер не выведет гулять своего друга.
Рожекорч услышал эти слова и напустил вид поважнее:
— Зато в такую погоду хоть один друг, да отправится спасать Торшера!
Хозяин кресла снова хмыкнул и взбил подушку:
— Гхм. Это должна быть интересная история. А кто его друг? — и он кивнул в сторону Торшера.
— Я! Рожекорч! — показалась гордая рожица.
— Гхм. Тогда располагайся и рассказывай. Но прежде вытри ноги, — указал хозяин кресла на коврик. И добавил. — А я пока приведу в порядок Торшера и поставлю его под зонт. Я, знаешь ли, Хлопотун. Я люблю, чтобы было чисто и уютно.
Глава 10. Что придумал Хлопотун
Подушки на кресле и правда оказались мягкими. Рожекорч зарылся в уголок и так расслабился от долгожданного отдыха, что его рожица покрылась нежным пушком.
— Он всегда для меня светит, понимаешь? — объяснял Рожекорч Хлопотуну, пока тот чистил Торшера. — Поэтому я должен найти Запускателя. Мудрослов сказал: искать на Полгоры. Но где же это? Мне пешком не обойти. Слишком долго. Вот если бы на кресле! У тебя кресло — во! Я чуть в рожу мороженую не превратился, пока догонял. Поможешь?
Хлопотун снова хмыкнул:
— Гхм. Надо подумать.
— А как ты будешь думать? — удивился Рожекорч и посмотрел на лоб Хлопотуна — гладкий, как зеркало.
— А у меня много извилин внутри, — поутюжил ручищей свой лоб Хлопотун. — И я неплохо ими кумекаю, когда хлопочу.
Он на второй раз надраил Торшера чистящим средством, потом намаслил его сталь касторкой, вытащил из ящика под креслом лоскут ткани, хорошенько растёр рожекорчева друга и поставил под зонт. Торшер был как дважды новенький! Теперь его подставка и ножка-шея блестели ярче, чем лампочка.
Хлопотун вынул из другого ящика несколько книжек, поставил под Торшера и отошёл полюбоваться картиной целиком.
— Ах вот что значит кумекать, — фыркнул Рожекорч.
И в эту же секунду Хлопотун сказал:
— Гхм. Хорошо, помочь согласен. Но чур когда яблоко солнца наладится, ты отдашь Торшера мне.
Извилины Рожекорча чуть не выскочили изо лба! Рожекорч открыл рот — да так и замер. На такое заявление у него не нашлось ни одной подходящей рожицы.
Глава 11. Как быть?
Это было чересчур! Он не мог поверить своим ушам!
Огрызок — раз.
Доктор погоды — два.
Дорога по следам — три.
Отдать Торшера — четыре!
Рожекорч, конечно, любил считать, но только не сердитости!
— Моего Торшера?! — завопил он что есть мочи. Тоже четыре раза. — Моего Торшера?! Моего Торшера?! Моего Торшера?!
Но Хлопотун даже не дрогнул. Он оценивал, как Торшер смотрится с его креслом.
— Гхм, — вытащил он ажурную салфетку и накинул на Торшера. — Ну да. Я же сказал, что люблю уют.
— Какой-такой уют?! — и Рожекорч сотворил такую грозную рожицу, что об её шипы можно было уколоться!
— Гхм. Уютный, какой же ещё, — как ни в чём не бывало продолжил Хлопотун. — Каждый Хлопотун должен найти своё кресло. И навести в нём уют. Смотри: зонт я на случай мокрой погоды приспособил. Внутри у меня — вот здесь за петельку нужно потянуть — вместительный ящик. И это, между прочим, очень удобно для спячки — не надо каждый раз сооружать новую берложку... Так, на левой ручке — вот тут — раскладывается столик. Оп — поставил плиту и можно готовить. Или достать машинку и шить новые чехлы для подушек. А на правой ручке, как видишь, клетка с воздушным змеем. Не в ящик же его прятать, в самом деле. Он хоть и привязан, но пусть сам решает, когда отправиться в небо. Клетку я не запираю. Отношусь с уважением. Так что и твоему Торшеру у меня будет хорошо. А уж мне с Торшером точно будет уютнее, гхм...
Рожекорч послушал-послушал и от бессилия принялся считать по нулям:
— Уже шестое «гхм» на сегодня. А ведь ещё утром было нуль «гхм». И вчера было нуль «гхм». И позавчера было нуль «гхм»...
Глава 12. Что решил Рожекорч
Рожекорчу нравилось вести счёт по нулям. Это всегда помогало успокоиться.
— И поза-поза-поза-поза-позавчера было нуль «гхм»...
Рожекорч вспомнил:
«Мы тогда с Торшером были дома. И яблоко солнца было больше похоже на яблоко, чем на огрызок. Как это было оранжево!..»
Ему нестерпимо захотелось вернуться.
«Может, доктор погоды прав, и пусть всё остаётся как есть? Может быть, яблоко солнца как-нибудь само поправится?»
Он кинул взгляд туда, откуда пришёл. День близился к концу, и следы на земле разглядеть было трудно. Как же идти в такой темноте?
«Надо пошевелить извилинами», — понял Рожекорч.
Он пощупал свой лоб и вдруг понял, что его рожица оцепенела.
«Рожа мороженая! — испугался Рожекорч и начал лупцевать себя по щекам. — И Торшера потеряешь! И себя потеряешь! Всё потеряешь!»
Он привёл себя в чувство, показал невозмутимую рожицу, и извилины зашевелились как миленькие.
«Уф! — вздохнул Рожекорч и принялся обдумывать. — Если я пойду назад, Торшер рано или поздно потухнет, и я точно останусь один. Если вперёд — то же самое. А если останусь с Хлопотуном, то смогу помочь Торшеру всегда светить ярко...»
Он посмотрел на нового знакомого — тот без устали суетился на своём кресле.
«Остаться вот с этим Хлопотуном?! О нет!» — сморщил отчаянную рожицу Рожекорч.
«Но как же помочь Торшеру?!» — и его рожица сменилась на рассудительную.
Так и показывал Рожекорч то одну рожицу, то другую. Пока совсем не измучился. Тогда он прижал ладонями извилины, чтобы они успокоились, и с любящей рожицей подошёл к Торшеру. Он обхватил его абажур и посмотрел прямо в лампочку. Её свет был таким тусклым, что глазам Рожекорча было совсем не больно.
— Ты мой лучший друг, — сказал Торшеру Рожекорч.
Тот мигнул.
— Иногда приходит время спасать друга, — сказал Рожекорч.
Торшер снова мигнул.
Рожекорч помолчал. Потом собрал все свои силы, чтобы удержаться и не передумать, и сделал твёрдую, как камень, рожицу:
— Придётся. Согласиться. На его. Условия.
Торшер замерцал, будто вот-вот погаснет.
Рожекорч сглотнул в горле комок и крепко прижал друга к себе.
Глава 13. И снова в путь!
Выезжать решили утром.
В кресле и в самом деле было уютно. Хлопотун выдал Рожекорчу мягкую пахнущую лавандой пижаму. Рожекорч заснул быстро и проспал до самого восхода. Ведь когда Торшер погас, он чувствовал, что рядом всё равно есть кто-то ещё, а значит он не один и можно не бояться. Так что проснулся Рожекорч с лёгким сердцем и с лёгкой рожицей. И любезно угостил Хлопотуна своими листьями. Но тот отказался.
— Гхм. Это не про меня. Вот если б ты сосновой смолы предложил. Смола — вещь. Можно наводить уют и жевать. И не будет крошиться, как твои листья...
Хлопотун достал из ящика жестяную коробку и вынул из неё застывший комок смолы. Тот легонько сверкнул от двух солнечный лучей. Рожекорч глянул на небо — и похолодел! Серединка огрызка исчезла! Теперь на небе осталось лишь два невнятных солнечных пятна.
— Давай не будем зря болтать! Едем скорее! — сморщил нетерпеливую рожицу Рожекорч.
Пока он старался забыть о том, что Торшер останется у Хлопотуна. Главное — спасти друга! А уж потом он как следует пошевелит извилинами и что-нибудь придумает.
Хлопотун сунул смолу в рот и активно задвигал челюстями. Потом вытащил из-под сиденья ремни и велел Рожекорчу пристегнуться.
— А Торшер? — нахмурился Рожекорч.
— Гхм. Держи на руках. Ремни у меня только на одного. Когда много ремней, то уютом, понимаешь, не пахнет.
И Рожекорч с удовольствием взял на руки своего друга.
Сам же Хлопотун выкатил из-под кресла подножку. Затем встал на неё, положил руки на спинку кресла и спросил:
— Все готовы?
И когда убедился, что все, то просто оттолкнулся ногой от земли и сказал:
— Поехали!
И кресло покатилось вперёд.
Ю-ху!
Глава 14. Неожиданная остановка
Они поехали куда глаза глядят.
Хлопотуну Полгоры ни разу не встречались.
— Но на кресле можно добраться куда угодно, — заявил он накануне. — Проверено! Так что мы объедем всю округу и обязательно найдём Полгоры.
Вот они и поехали. Рожекорч обрыскивал глазами по сторонам — на этот случай у него нашлась специальная глазастая рожица.
Хлопотун тоже посматривал. Но одно и то же занятие ему вскоре наскучило, и водителю кресла-самоката захотелось от души посуетиться.
— Корчик, — не выдержал Хлопотун и завёл разговор, — честно говоря, мне самому поднадоел этот огрызок. Тучи эти. Постоянно под зонтом находишься — чего хорошего? Гхм. Всё-таки подушки нужно прогревать на солнце. Тогда и в спячке будет спаться теплее...
Рожекорч промолчал. Пока он оглядывался в поисках Полгоры, он обнаружил, что ехать в кресле — это чудо как здорово! Свежий ветер приятно щекотал извилины. Всё вокруг мелькало, пестрило — и мир казался не таким серым и мрачным. Даже внутри потихоньку оранжевело...
Но штука в том, что Рожекорч не хотел, чтоб ему нравилось ехать в кресле.
«Ведь если подумать, — двигал он извилинами, — я еду к расставанию с Торшером. А это мне нравиться не может!...»
Он ещё немного подумал, и его рожица стала лукавой:
«Вот бы никакого Запускателя не существовало. Тогда мы так и будем ездить: мы с Торшером в кресле, а Хлопотун позади...»
Но такая странная мысль никак не вязалась со спасением друга. Поэтому чтобы отвлечься, Рожекорч решил что-нибудь посчитать. Ведь это место было новым для него. Кресло катилось по широкой тропе мимо сосновых чащ. Сосны здесь были упитанные, коренастые. А некоторые как будто со шляпами — с огромными лохматыми гнёздами.
Рожекорч досчитал до пятнадцатого гнезда и поинтересовался у Хлопотуна...
— А ты знаешь, кто в них живёт? — показал он пальцем.
На невозмутимой мордочке Хлопотуна промелькнула радость. Наконец-то помимо толкания кресла он сможет заняться чем-то ещё!
Хлопотун резко затормозил, спрыгнул с подножки и подбежал к дереву.
— А вот это мы сейчас и узнаем!
И не успел Рожекорч поменять любопытную рожицу на удивлённую, как Хлопотун — хоп! хоп! хоп! — ловко цепляясь руками и ногами за ствол, полез к гнезду.
Глава 15. Появляется хозяйка гнезда
Мгновение — и Хлопотун уже на верху! Зырк-зырк по гнезду:
— Корчик, а здесь уютно! — крикнул он сверху вниз. — Всё выстлано шерстяной пряжей. Мои зимние, гхм, гетры из такой же связаны. В щели вставлены газетные вырезки — лежи да читай. А в уголке я вижу большую стеклянную пуговицу — ну точно зеркало...
А Рожекорч тоже кое-что увидел. На всех парусах к гнезду летела большущая, хоть и тощая птица. Конечно, парусов у неё не было — она была обычной птицей, не кораблём. Просто выглядела очень беспокойной. Казалось, что каждое пёрышко на ней стоит торчком!
— Что, что, что??? — возмущённо проверещала она.
Потом опустилась в гнездо и накрыла крыльями всё своё добро:
— Моё, моё, моё!!!
Но Хлопотун даже не дрогнул.
— Мадам, я просто высказывал своё восхищение вашим, гхм, уютом Рожекорчу. Кстати, вон он.
Рожекорч показал милую рожицу, когда птица уставила на него рассерженный взгляд. Он успел посчитать, что каждое слово она говорит по три раза. Вот какая оранжевая!
— Ну, ну, ну, — с сомнением щёлкнула клювом птица.
— Да, да, да, — невозмутимо подтвердил Хлопотун. — С удовольствием приглашаю вас в гости в своё кресло. Вы убедитесь, что я знаю толк в уюте.
Тут Рожекорч вспыхнул: этого ещё не хватало! Тратить драгоценное время на какую-то жадину!
— Огрызок! — раздражённо крикнул он Хлопотуну. Мол, прекращай заниматься ерундой и поехали дальше.
— Безобразие, безобразие, безобразие!!! — неожиданно поддакнула птица.
И тут же сменила гнев на милость и представилась Хлопотуну, Рожекорчу и Торшеру:
— Спозаранка, Спозаранка, Спозаранка.
Глава 16. Чем больше — тем лучше!
Птица Спозаранка оказалась полностью согласна с Рожекорчем. В былые времена, когда на небе светило целое яблоко солнца, Спозаранка просыпалась раньше всех птиц в округе. Её рассветная песня была самой прекрасной и настраивала жителей сосновых чащ на хороший день.
— День, день, день! — проденькала Спозаранка и скромно потупилась.
Теперь из-за огрызка она встаёт поздно. Её песня стала скучной и никого не вдохновляет. Все в грусти и печали прячутся по своим норам. Даже трава — и та не растёт! От такого огорченья Спозаранка страшно исхудала. А как она испугалась, увидев Хлопотуна! Не хватало ещё гнезда лишиться! Но узнав, что гости едут спасать яблоко солнца, птица поняла, что опасаться нечего.
— Исправить, исправить, исправить! — делилась Спозаранка своими соображениями с новыми знакомыми.
— Мы уже ищем Запускателя, — успокоил её Рожекорч. — Он должен запустить на небо новое яблоко солнца. Он на Полгоры живёт. Ты знаешь, где это?
— Знаю, знаю, знаю! — закричала Спозаранка.
Рожекорч посмотрел на Хлопотуна победной рожицей. Тот и не удивился — словно предвидел это с тех пор, как полез по сосне в гнездо.
А Спозаранка завопила:
— Я, я, я!!! С вами, с вами, с вами!!!
Вот торопыжка! Как будто кто-то думал её отговаривать! Всем же известно: когда кого-то спасаешь, чем больше помощников — тем лучше.
Глава 17. Как Хлопотун спокойствие потерял
Когда цель близка, едется оранжево.
Хлопотун снова толкался ногой, кресло катилось, Рожекорч и Торшер сидели в обнимку, а Спозаранка летела и тихо звенела колокольчиком. Колокольчик она специально повесила на шею перед отправлением. И объяснила загадочно:
— Туман, туман, туман.
— Какой туман?! Мы же ищем Полгоры! — состроил недоумённую рожицу Рожекорч.
Потом пошевелил извилинами и догадался:
— А! Наверное, полгоры скрыто туманом, вот полгоры только и виднеется.
— Голова, голова, голова! — похвалила его птица.
— А самого Запускателя ты видела? — поинтересовался Рожекорч.
— Почти, почти, почти! — снова навела туману Спозаранка и кувыркнулась в воздухе.
Ветер попался встречный, резкий. Хлопотун стал толкаться сильнее, но даже ему было трудно, и он запыхтел. Воздушный змей забился в угол клетки. Рожекорч покрепче прижал Торшера. А голову, чтоб не обветрилась, спрятал в коленях — а то больно потом будет рожицы строить.
И только Спозаранка сделалась бешено радостной.
— Встречный, встречный, встречный! Обожаю, обожаю, обожаю! — щебетала она и выписывала кульбиты.
Если бы попутчики могли на неё посмотреть, они бы увидели, как красиво борется птица со встречным ветром. Это вам не послушный попутный, который увяжется — и таскай его за собой! Встречный ветер — это достойный соперник! Одно удовольствие с таким состязаться!
Но Спозаранкой никто не любовался. Наоборот. Когда встречный ветер остался позади и появился попутный, Хлопотун и Рожекорч с облегчением выдохнули и расслабились. А Воздушный змей тут же выпорхнул из клетки в небо.
Но Спозаранка так разгорячилась, что уже не могла успокоиться. Она ухватилась за Воздушного змея и потянула его вперёд. Так что кресло покатилось на буксире. Да так шустро, словно тоже собиралось взлететь!
— Ну и скорость! — задрожал Рожекорч. — Так я могу лишиться друга уже сейчас!
Он съёжился и вцепился в Торшера — аж пальцы побелели!
Хлопотун же переживал за уют: на большой скорости из кресла вылетела маленькая подушка, а одно из колёс громко хрястнуло. Наверное, о камень...
— Сто-ой! — крикнул Хлопотун Спозаранке.
Но птица так сильно разогналась, что ничего не слышала.
А Хлопотун и кричать расхотел. Он увидел, что они несутся прямиком к расщелине.
— Какой кошмар! Всё пропало! — впервые в жизни потерял спокойствие Хлопотун.
Кресло хоть и было вездеходным, но разве оно одолеет расщелину?! Сейчас они туда свалятся и — прощай, драгоценный хлопотунский уют! С таким трудом созданный!
— А-а-а-а-а!
Хлопотун в ужасе закрыл глаза, чтоб ничего не видеть. Но уши его остались открытыми. Сначала в них залетели рожекорчевы бормотания:
— Вчера было нуль расщелин. Позавчера было нуль расщелин. Поза-позавчера было нуль расщелин...
А потом в его ушах раздался гул, свист, трескотня — и хозяин кресла потерял сознание...
Глава 18. Все живы? Главное — уют!
Когда Хлопотун открыл глаза, он увидел напряжённую, как пружина, рожицу Корчика. Хлопотун дёрнулся назад — вдруг пружина в него расправится? — и осмотрелся:
«Где это я? Куда ни глянь — густая тьма. А свет Торшера совсем слабенький...»
Хлопотун взволнованно засипел:
— Мы в расщелине? Разбились? Как моё кресло? Что с моим уютом?
У него очень болела толчковая нога. Зашиб однако!
Рожекорч показал ему возмущённую, обрадованную и жалостливую рожицы одновременно.
— Жив, жив, жив, — подлетела Спозаранка.
И непонятно было, то ли она она Хлопотуна имеет в виду, то ли уют.
— С креслом всё в порядке, — поспешил успокоить Хлопотуна Рожекорч. — Мы ка-ак разогнались! Ка-ак перелетели расщелину! А потом приземлились. А ты об землю шмякнулся...
Хлопотун не дослушал, вскочил и, прихрамывая, ринулся к креслу.
— Ну может, только колёса лопнули! А так у тебя очень крепкое кресло, — крикнул ему вслед Рожекорч.
— Колёса лопнули, столик шатается, двух подушек не видно, — оценил ущерб Хлопотун.
И заявил всей компании:
— День не должен завершаться потерями! Нужно срочно навести порядок! Главное — уют!
Он достал молоток, изоленту, разные тряпочки и порошки и, несмотря на темноту и ушибленную ногу, начал колотить, тереть, гладить — одним словом, хлопотать.
— У каждого свой отдых, — сделал понимающую рожицу Корчик.
— Прав, прав, прав, — кивнула птица и принялась чистить пёрышки.
Воздушный змей свернулся калачиком в клетке.
А Рожекорч сказал Торшеру:
— Это неоранжево, что мы мало читаем.
Он присел с Торшером на камень, достал из рюкзака книгу и зашуршал страницами. И извилины его двигались, словно говорили:
— Пока есть время, лучше не думать, что с другом надо расстаться. Лучше делать то, что вам вдвоём по душе.
Глава 19. Вперёд на Полгоры!
Утром стало ясно: приземлились они удачно. Теперь за креслом была расщелина, а впереди — гора. Верхняя её часть была затянута туманом, поэтому от горы оставалась ровно половина.
— Полгоры, Полгоры, Полгоры, — с внимательной рожицей бормотал Рожекорч.
Нет, он не подражал Спозаранке. Просто осматривал Полгоры со всех сторон, в надежде хоть где-нибудь увидеть Запускателя. Да ещё Торшером на всякий случай присвечивал, чтобы ничего не упустить.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь пещер.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь...
... семнадцать тропинок.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь...
... двадцать семь видов деревьев. А значит, и листьев.
Вот, что насчитал Рожекорч.
Но ни одного Запускателя!
— Как же нам его найти? — обратился он к своим попутчикам.
Хлопотун нажёвывал любимую смолу и снова занимался креслом.
— Почему это «нам», — буркнул он, разглаживая сшитые за ночь подушки.
После полёта на кресле Хлопотун лишился обыкновенной невозмутимости и постоянно ворчал.
— Я тебя на кресле довёз — и хватит, — отрезал он. — На Полгоры я кресло не покачу. А то снова уют растеряю...
И добавил:
— Идите с Торшером сами. А я вас здесь, у подножия подожду.
Рожекорч присел, чтобы подвигать извилинами, и заслушался Спозаранкой. Птица наскуливала свою рассветную песню. О том, что нужно просыпаться и жить глядя вперёд. О том, что нужно продолжать идти, как бы день ни сложился. О том, что каждый главный герой своей жизни. И хотя Спозаранка тянула песню заунывно, как будто сама ни во что не верила, Рожекорч слушал и шевелил извилинами.
— Значит, просто идти и искать? — спросил он у птицы, когда песня закончилась.
Она внимательно на него посмотрела, и Рожекорч сотворил боевую рожицу. Спозаранке понравилось, что даже в хмурый день её песня кого-то воодушевила. Птица гордо дёрнула клювом:
— Конечно, конечно, конечно!
Потом помолчала и добавила:
— Помогу, помогу, помогу.
Спозаранка нацепила на шею колокольчик и взлетела в сторону Полгоры.
Рожекорч схватил рюкзак и Торшера и вприпрыжку бросился за ней.
— Погодите! — раздался вдогонку хлопотунский голос.
Рожекорч обернулся с заинтересованной рожицей. Неужели этот любитель уюта передумал и отправится с ними?!
Почти что так!
Хлопотун отвязал от клетки Воздушного змея и отпустил его на все четыре стороны:
— Это вместо меня. А то у меня нога, гхм, болит.
Змей — вжих! — тут же взмыл в небо. Но Рожекорч быстро поднял в воздух Торшера. Хоп! — и тот успел своей длинной шеей схватиться за поводок Воздушного змея. Рожекорч подтянул его к себе. А потом, с Торшером и Змеем в руках, побежал за Спозаранкой.
Глава 20. Удар! Крик! Шлепок!
Забираться на Полгоры было легко. Рожекорч двигался по тропинке, а Спозаранка летела и подсказывала, где лучше свернуть. А ещё терпеливо ждала, пока Рожекорч её догонит. Всё-таки он был ещё маленьким и ему очень хотелось бросить с Полгоры шишку, или съехать с большого камня, или осмотреть свысока окрестности. Но особенно — попробовать новые листья. Из-за тумана воздух на Полгоры был влажный, поэтому здесь всё пышно росло и вкусно пахло. А какими яркими были краски — аж в глазах щипало! При солнечном огрызке, в мокроте и серости Рожекорч уже отвык от зелёного цвета самых разнообразных оттенков. А теперь, от ясных красок, запахов и вкусов у него появлялись новые цветные рожицы. Так что он шёл и сам себя подбадривал:
— Ну, если не найдём Запускателя, то хотя бы рожицы останутся. Если я рожекорч, у меня должна быть богатая коллекция рожиц...
Ещё друзья посетили все пещеры. Рожекорч надеялся, что именно в них живёт Запускатель.
— Драстуй! — громко здоровался он на входе и обходил с Торшером пещеру.
Но отвечало только эхо.
Оно повторяло по три раза:
— Растуй, растуй, растуй...
Спозаранка радовалась, что они с эхом дальние родственники. Но Рожекорч не давал им вволю пообщаться. Он спешил дальше. Он хотел поскорее найти Запускателя. Но ни в одной пещере его не оказалось. А ведь они ой как высоко уже забрались. Дальше начинался туман и вокруг становилось мрачновато.
— Потихоньку, потихоньку, потихоньку, — подбодрила Корчика Спозаранка и замахала крыльями как можно медленнее.
Туман был плотный, как дождевые тучи на небе. Через два шага птицу уже было не видать. Но колокольчик звенел, и Рожекорч шёл на его звук и знал, что Спозаранка где-то неподалёку.
— Ещё один шаг. Ещё два шага. Ещё три шага... — уговаривал себя Рожекорч.
Но казалось, что туману не будет конца. И когда Рожекорч сказал себе «ещё двадцать шагов», он понял, что страшно устал. Он остановился и с робкой рожицей спросил Торшера и Змея:
— Ну, что скажете? Может, мы заблудились?
Как вдруг...
УДАР!
КРИК!!
ШЛЕПОК!!!
— Рожа мороженая! — вздрогнул Рожекорч и нырнул под первый попавшийся куст. И Торшер с Воздушным змеем, конечно, тоже.
Громко зазвучала тишина.
И снова, как дома ночью, противно запахло одиночеством.
— Эй, Спозаранка! — Корчик осторожно позвал из куста. — Спозараночка-а-а!
Но в ответ ка-ак что-то загудит!!!
На мгновение всё вокруг ослепила вспышка. Торшер поддался влиянию и тоже вспыхнул. Но зря. Он сразу израсходовал весь свой скудный запас света и потух. Тогда рожица Корчика тоже стала потухшей. И тонкой ниточкой от неё вверх повился дымок. Это Рожекорч не выдержал и заплакал.
Глава 21. Что всё это значит?!
— Яблока солнца нет! Лампочка не горит! Спозаранка пропала! Теперь я навсегда остался оди-и-ин, — рыдал Рожекорч.
И зачем он только вышел из дома?! Когда это было? Когда-то очень давно. Он и считать до стольки не умеет. И счёт по нулям уже не поможет...
Рожекорч так сильно плакал, что ни одной его рожицы не было видно!
Поэтому он не сразу услышал колокольчик.
Только когда колокольчик прозвенел ему прямо в ухо, Рожекорч перестал размазывать слёзы и не веря спросил:
— Это ты?
— Я! Я! Я! — ответила Спозаранка.
И голос у неё был чрезвычайно довольный!
— Дудела, дудела, дудела!
— Что?! — у Рожекорча появилась первая рожица — непонятливая. — Что это значит?!
И Спозаранка затараторила:
— Скала, скала, скала! Бум, бум, бум! Кричала, кричала, кричала! Упала, упала, упала! Нашла, нашла, нашла!
— Запускателя?! — заорал Рожекорч.
По его рожице пошли волны, она стала такой взволнованной, что теперь трудно было догадаться, что он минуту назад плакал.
— Лучше, лучше, лучше, — сказала Спозаранка и позвала Рожекорча крылом. — Вместе, вместе, вместе.
Рожекорч подхватил Торшера и Воздушного змея, и они пошли вперёд.
Корчик так обрадовался от спозаранкиной новости, что шёл и двигал извилинами.
— Что же может быть лучше Запускателя? Два Запускателя? Нет, три Запускателя! Или целых четыре! Или даже пять!..
На шестидесятом Запускателе радость Рожекорча стала такой огромной, что он сам готов был сиять как целое яблоко солнца!
Они поднимались на верхушку Полгоры, и туман потихоньку рассеивался.
Скоро компания вышла на широкую открытую площадку, засаженную по кругу яблонями, и птица остановилась:
— Вот, вот, вот, — торжественно сказала она и отошла в сторонку.
И вы ни за что не догадаетесь, что увидел Рожекорч!
Глава 22. Ау, Запускатель!
В центре яблочного сада лежала огромная труба из цельного дерева. А рядом с ней — горка яблок. В шалаше.
— Что это? — спросил Рожекорч у Спозаранки.
Он и сам уже понял, но на всякий случай хотел убедиться.
— Труба, труба, труба. Для запуска, для запуска, для запуска, — заявила птица.
Значит он угадал! Это устройство, из которого Запускатель отправляет на небо яблоко солнца. Просто выглядит как труба.
— Целая, целая, целая, — рассказала Спозаранка.
Она проверила: кинула в неё камешек, а оттуда возьми да вырвись искра — вот что загудело и вспыхнуло!
— А что сказал Запускатель? — Рожекорч огляделся и даже позвал с осторожной рожицей. — Эй! Драстуй! Драстуй! Эй?
— Зря, зря, зря. Нету, нету, нету, — вздохнула Спозаранка.
Но Рожекорч не поверил. Как это нет Запускателя?! Разве такое может быть?! Найти Полгоры, найти трубу, но не встретить самого Запускателя!
Он опустил рядом с трубой Торшера и Воздушного змея и решил обойти площадку сам. Везде было пусто. Только на девятнадцатой яблоне отыскалась записка:
«Я утомился.
Моё место свободно.
Не ищите».
И стояла дата — с тех пор прошёл ровно месяц.
— Что же мне делать! — воскликнул Рожекорч и сел прямо там, где стоял. Не глядя.
Он ужасно расстроился. И рожица его расстроилась: глаза, нос, щёки, рот, — всё перестало соблюдать строй и расползлось в беспорядке. Только извилины продолжали барахтаться на прежнем месте. Раз Запускателя здесь нет, то придётся возвращаться! Это конец! Но как он будет жить без Торшера? Его лампочка потухла. Как теперь возвращаться домой?!
Рожекорч так задумался, что совсем забыл про Спозаранку. Птица возмущённо зазвенела колокольчиком:
— Яблоко, яблоко, яблоко!
— Какое ещё яблоко? — уставился на неё Рожекорч.
— Как какое! Как какое! Как какое! — закричала Спозаранка. — Шевели, шевели, шевели! Ты, ты, ты! Сам, сам, сам! Запускатель, Запускатель... Уф, запускатель, — птица выдохлась на последнем слове и плюхнулась клювом на землю.
Рожекорч пощупал свои извилины: в порядке они или испортились? Почему же он сам не догадался! Ведь если место свободно, значит... Значит он сам может стать Запускателем! Вот что!
Глава 23. Снова один
В первую очередь Рожекорч и Спозаранка выбрали самое крепкое яблоко. Запускатель отправил последнее яблоко на небо месяц назад. Всё это время шли дожди и было сыро. Но яблоки оказались натёрты воском, лежали в шалаше и ничуточки не испортились.
Рожекорч не удержался и произвёл подсчёт: если запускать по яблоку каждое утро, то хватит только на месяц. А потом?
— Новые, новые, новые, — подсказала ему Спозаранка.
Рожекорч оглядел яблоневый сад. Какой большой! И как же замечательно всё складывается. Они со Спозаранкой будут запускать яблоки на небо, собирать новые, читать книжки...
Но Спозаранка вдруг запрощалась:
— Спать, спать, спать. Кресло, кресло, кресло.
— Ты оставишь меня одного? — скорчил обиженную рожицу Рожекорч.
— Справишься, справишься, справишься, — уверенно сказала птица.
— Но как же я узнаю, когда пора запускать яблоко? — спросил Рожекорч.
— Считай, считай, считай, — подсказала Спозаранка.
Затем подошла и погладила его крылом:
— Смельчак, смельчак, смельчак.
И Рожекорч ответил:
— Спасибо. Тогда... возьми Воздушного змея. Не лететь же одной, когда есть друг.
Его рожица стала заботливой. Кто-кто, а он прекрасно знал, каково это — чувствовать себя одиноким.
Спозаранка схватила змея за поводок, поднялась и полетела вниз, в туман. Рожекорч стоял и слушал, как звенит её колокольчик. А когда тот совсем затих, он взял на руки Торшера и сел с ним в обнимку у трубы.
Глава 24. «Я справлюсь!»
Стояли сумерки. Старое яблоко солнца скрылось за горизонтом, и на небе поблескивала корочка апельсина луны. Рожекорч сидел на макушке Полгоры, прислонившись к трубе, и шевелил извилинами:
— Завтра начинается лето. А в первый день лета в нашем краю света до рассвета три часа... В каждом часе по шестьдесят минут... В каждой минуте по шестьдесят секунд... Итого: чтобы запустить яблоко солнца, нужно шестьдесят раз посчитать по шестьдесят раз. И так три раза...
— Ну и ну-у-у! — удивился Рожекорч. — Никогда я так много ещё не считал!
Только как же ему не сбиться с такого длинного счёта?
Рожекорч осмотрелся: на площадке, кроме трубы, яблок и деревьев, ничего не было.
— Буду яблоками мерить: отсчитаю минуту — отложу в сторонку. А то, которое буду запускать, спрячу в рюкзак. Чтоб не перепутать.
Он погладил яблоко по круглому боку и улыбнулся.
— Ну и ну! Шестьдесят раз по шестьдесят раз — и так три раза! — повторил Рожекорч, и рожица у него была невероятно впечатлённая!
Он посмотрел на Торшера, чтобы поделиться с ним восторгом. Тот был холодный, мрачный — как потух, так больше и не загорался.
— Теперь я совсем не смогу заснуть из-за темноты, — приуныл было Рожекорч.
Он печально шевельнул одной извилиной и вдруг понял, что засыпать и не нужно! Ведь он будет считать до самого рассвета, чтобы не проспать. Ему просто некогда будет дрожать и бояться! Поэтому он обязательно справится.
— Обязательно, — повторил Рожекорч и крепко обнял Торшера.
В этот момент сумерки закончились и весь мир, кроме апельсины луны, спрятался в темноте.
Рожекорч глубоко вздохнул, сделал уверенную рожицу и начал считать...
Глава 25. Самый ясный день
Рожекорч считал целую ночь. Шестьдесят раз по шестьдесят раз — и так три раза. Он ни разу не сбился. Почти. Четыре раза ему мерещилось, как к нему коварно подкрадываются! Рожекорч на секунду замирал, но снова и снова это оказывался просто дождь. Видимо, тучи почувствовали, ЧТО произойдёт завтра, и спешили уйти из края света восвояси. Поэтому Рожекорч переставал пугаться и быстро нагонял пропущенные секунды. И когда он в последний раз произнёс «шестьдесят», он глубоко вздохнул и завалился на землю. Вот это да! Он смог считать целую ночь и почти не боялся!
Рожекорч лежал на земле с непобедимой рожицей и двигал извилинами: может, он и дальше не будет бояться, когда Торшер перестанет светить? Но тут замерцал первый лучок старого яблока, и Рожекорч встряхнулся — вот рожа мороженая! Ведь самое-то важное ещё впереди! Он вскочил, вытащил из рюкзака приготовленное яблоко и подошёл к отверстию трубы.
Ну вот и всё. Осталось только замахнуться и пустить яблоко по трубе. На первый взгляд, это было нетрудно. Труба лежала на земле и была направлена в сторону рассвета — промахнуться невозможно. Да и яблоко было вощёным — покатится легко и быстро. Но Рожекорч всё-таки не спал всю ночь, поэтому для спокойствия решил оттянуть важный момент и посчитать до трёх.
— Один. Два. Три!
Дальше откладывать было глупо. Рожекорч замахнулся и — уить! — яблоко пролетело по трубе и выпульнулось в небо. Прямёхонько в старое яблоко попало — вышибло огрызок и засияло на небе как яблоко солнца. Сначала слабо. Но чем выше по небу оно продвигалось, тем сильнее разгоралось. И вскоре его свет стал ослепительно ярким. Так что оставшиеся тучи не выдержали и разбежались кто куда.
Рожекорч и Торшер сидели, прижавшись друг к другу, и смотрели, как яблоко солнца освещает всё вокруг. Это было оранжево-преоранжево! Рожекорч даже думать забыл о том, что им придётся расстаться. Его рожица на солнце стала цветущей. Как будто на ней зацвели одуванчики. Жёлтые и пушистые. А Торшер снова стал тёплым. И хотя из-за солнца сияние Торшера невозможно было разглядеть, Рожекорч знал, что в лампочке снова накапливается свет. Много-много света. Который грядующей ночью будет ярко, как раньше, светить до самого утра...
После бессонных часов глаза у Рожекорча слипались. Он хотел подольше насладиться силой яблока солнца, но всё-таки незаметно уснул...
Его разбудили знакомые звуки. Это Спозаранка щебетала свою рассветную песню, а Хлопотун стучал и бренчал на уютном вездеходном кресле.
Корчик вздрогнул и сел.
«Рожа мороженая! Как я мог заснуть!» — его рожица в одну секунду окаменела — ни дать ни взять булыжник! И он поспешно задвинул Торшера за спину.
Вот растяпный растяпа! Ведь он собирался придумать, как оставить Торшера у себя, но упустил время!
«Давай! Быстро! Соберись! Придумай!» — похлопал себя по щекам Рожекорч.
Его рожица оживилась, и все её части задвигались. Рожекорч быстро осмотрелся и понял, что незамеченным уйти не удастся. Да и как уйти? Ведь он сам согласился на условия... Тогда Рожекорч прочистил горло и храбро крикнул Хлопотуну:
— Драстуй! Ты пришёл за Торшером?
Хлопотун удивлённо обернулся, а Спозаранка прервала пение.
— Разбудил, разбудил, разбудил! — укоризненно сказала она Хлопотуну.
«Зубы заговаривают», — подумал Рожекорч.
И снова крикнул:
— Ты не ответил!
Хлопотун привычно хмыкнул:
— Доброе утро. Гхм. Спозаранка так расхвалила это место. Гхм. На вершине Полгоры, говорит, так уютно жить, говорит. И мы решили забраться сюда, к тебе...
— Да, да, да! — во весь клюв улыбнулась довольная птица.
Хлопотун снова хмыкнул и продолжил:
— А ещё я тут покумекал. Гхм. Если Торшер будет с тобой, то, знаешь, Корчик, мне так будет ещё уютнее.
Рожекорч сначала скорчил озадаченную рожицу.
«О чём это он говорит?»
Потом показал недоверчивую.
«Это что — правда?!»
Хлопотун улыбнулся.
Тогда Рожекорч сделал ликующую рожицу и засмеялся. Громко-громко! И лучший друг Торшер положил ему на плечи свой абажур.
Бердск, 2015