Тяжёлые щёчки

Никогда не знаешь, какая книга сама решит поселиться в книжном шкафу. Два года назад, приехав в Хельсинки, я по привычке зашла в книжный магазин, переходила от полки к полке, разглядывая обложки и поглаживая корешки книг, и вскоре остановилась на приятной картинке в приглушённых цветах. Балансирующая гусеница, нарядная обезьяна, хомяк с раздутыми до комичности щеками — обложка сулила зрелища. Однако едва открыв книгу, я замерла, поражённая трагическим сообщением. Но больше, пожалуй, тем, что так обычно в жизни и бывает: горе приходит внезапно, игнорируя флажки праздника жизни.

Эта книга финской писательницы-иллюстратора Анны Хярмяля — «Burman»* на шведском языке или «Suru-poski» на финском. О том, как у маленького хомячка умерла бабушка, как хомячок, пытаясь справиться с горем, стал носить её вещи в собственных щеках, но это оказалось настолько тяжело, что маленькому герою пришлось подарить бабушкины вещи тем, кому они нужны, — и тогда ему стало легче.

Среди книг, описывающих уход близкого человека, можно вспомнить «Все бабушки умеют летать»* Ирины Зартайской, где заболевшая бабушка улетает на небо. Или «Остров моего дедушки»* Бенджи Дэвиса, где дедушка переселяется на остров. Или «Мой дедушка был вишней»* Анджелы Нанетти, где за бабушку Теодолинду как будто остаётся гусыня, а за дедушку Оттавиано — дерево. Эти книги метафоризируют уход близких людей. Книга же Анны Хярмяля визуализирует тяжесть горя: в ней горе как будто стало возможно объять глазами, увидеть как нечто овеществлённое. Даже без подстрочника.

История сразу начинается с того, что маленький хомячок очень печален, потому что его бабушка Глиттерина умерла. Хомячок остался совсем один. Неизвестно, есть ли у него ещё родные или друзья. Но здесь это как будто неважно: в горе действительно чувствуешь себя наедине с пустотой — и прежние утешения не работают. Можно увидеть, как хомячок утирает слёзы бабушкиным платком — то есть по привычке пытается справиться с ними с помощью бабушки. Но теперь это не выходит. Утрата приносит хаос в жизнь хомячка: он сортирует вещи в бабушкиной квартире, по размеру и по цвету — то есть можно увидеть, что он пытается хоть как-то этот хаос упорядочить и привести в порядок собственные мысли.

Но, увы, хомячку одному остаться не получается. Совершенно некстати в квартиру стучатся новые арендаторы. Хомячок боится, что они уничтожат всё, что напоминает ему о бабушке. И его можно понять: когда на месте того, что было нашим, вдруг появляется что-то не-наше, то и нас как будто нет. Но хомячок есть! Можно увидеть, сколько теплоты и любви было в его жизни: он помнит, какая красивая была у бабушки обувь, как бабушка вязала ему носки, как они вместе сажали цветы, готовили ужин и играли в мяч. Хомячок во что бы то ни стало хочет сохранить эти воспоминания и запихивает в свои щёки бабушкины любимые туфли, клубок жёлтой пряжи, самый красивый горшок, деревянную вилку и красный резиновый мяч.

И он уходит от всех. С горем, спрятанным за щеками. И вот уже скорбь — скарб, который нужно в одиночку и на себе перетащить из одной квартиры в другую. То есть из жизни с бабушкой в жизнь без бабушки. Можно увидеть, как горе приобрело очертания, объём. Но посильная ли это ноша? И куда придёт маленький хомячок? Он и сам не знает. Можно увидеть, как он просто бредёт по жизни с этими огроменными щеками. Да что там, он еле тащится мимо весёлой красочной жизни — этого приглашающе распахнутого цирка. Но хомячок ещё не готов к этой радости, не готов к контакту с другими и не может помочь артистам, которые что-то ищут — хомячок и рад бы, но боится потерять бабушкины вещи, ведь это всё, что у него осталось.

И прямо можно увидеть, как «это всё, что осталось» слишком тяжело нести. Горе колючее — от него физически больно. Ведь вещи не предназначены для того, чтобы носить их за щеками — они так натирают щёки изнутри, что выдержать просто невозможно. И хомячок вынимает бабушкину туфлю — и вдруг понимает, что эта вещь может пригодиться цирковой пони. Вообще все вещи могут пригодиться циркачам. Так и происходит. Хомячок опустошает щёки — и можно увидеть, как ему становится легче.

Вместе с этим облегчением неожиданно оказывается, что даже в горе есть смешное и радостное. Сразу вспоминается, как взрослый раздувает перед ребёнком щёки и вдруг нажимает на них пальцами, чтобы воздух вырвался с весёлым шумом. Вот гусеница-циркачка плакала о пропавшей верёвке, у льва запутались листья в гриве, обезьянка-клоун искала пропавший нос, директор-тюлень — свою шляпу, а пони — подковы. Что же им пригодилось из защёчных вещей хомячка? Тут читателей ждёт настоящее цирковое представление! При этом его можно не просто увидеть, но можно вместе с артистами оживить бабушкины вещи: самим найти на рисунке, кто из артистов и как их использует. Это и есть спасение — вынуть горе из себя. Едва достав ботинок, хомячок понимает, кому он может пригодиться — и я вижу в этом мудрую разрядку: поделиться своим горем не с кем угодно, а с тем, кто действительно может его разделить.

Героиня «Всех бабушек» знает, что бабушка где-то рядом — ведь у неё есть крылья, а значит она может прилететь. Сид из «Острова моего дедушки» получает привет в конверте — он тоже чувствует, что дедушка рядом, хоть и далеко. Дедушка, который был вишней, никогда не грустит, говоря об умершей бабушке Линде. Потому что, объясняет он своему внуку, «ты не умираешь, пока тебя кто-то любит». Книжка Анны Хярмяля поддерживает эти книги и как будто продолжает слова дедушки Оттавиано: ты не умираешь, пока тебя любят и продолжают делиться твоими вещами, словами, делами. Носить связанные тобой носки. Повторять твои прекрасные слова. Заваривать кофе твоим способом... — Наверное, у каждого найдётся что-то своё.

В тот раз, познакомившись с книжкой, я рассталась с ней в книжном, пожалев, как водится, денег. Но как продолжили жить в цирке бабушкины вещи, так и книжка продолжила жить во мне — и я поняла, что хочу видеть её на своей книжной полке. Даже так: что мне её надо видеть на своей книжной полке. Чтобы бабушка маленького хомячка продолжала жить.

*Anna Härmälä, Burman — Helsinki, Schildts & Söderströms, 2016. Иллюстрации автора.

Ирина Зартайская, «Все бабушки умеют летать» — Санкт-Петербург, Качели, 2018. Иллюстрации Светланы Кондесюк.

Бенджи Дэвис, «Остров моего дедушки» — Санкт-Петербург, Поляндрия, 2015. Перевод Алины Поповой. Иллюстрации автора.

Анджела Нанетти, «Мой дедушка был вишней» — Москва, Самокат, 2018. Перевод Анны Красильщик. Иллюстрации Светланы Минковой.