За гольцами: сентябрь 2023
31 августа 2023, четверг
После занятий финским, съёмки «Осколков» и в целом летнего перерыва на художественное письмо, почувствовала, как сильно я хочу просто писать, и поняла, что после ежедневных записей для «Осколков» хочу продолжать писать регулярно (теперь это, а не тест по финскому, моя главная цель) и снова вести дневник, потому что десять лет уже как выходят мои книги, и я куда-то вместе с ними выхожу, в какие-то миры и пространства, пускай и маленькие, и велосипедоизобретательные, но всё же жаль, если останутся они неназванными, непоказанными, погребёнными в памяти или в записных книжках, как будто и не существовали — а разве не в этом моя ответственность, чтобы видеть и делиться увиденным?
Тут же вспомнила о книге Москвиной. Вообще я люблю перерывы — они всегда позволяют взглянуть свежим взглядом на текст. Например, на днях же отправляла «Остров-паром» Л.В., открыла его впервые за лето — и вдруг увидела опечатки, вдруг услышала явно, что строчка «Неужели они такие разные, эти утки?!», которая раньше казалась мне удачной отсылкой к «Слону» («Неужели он такой большой, этот слон?!»), потому что моя Анна из «Острова-парома» это в определённом смысле подросшая героиня «Слона», — так вот теперь я услышала явно, что строчка эта невполне точная, излишне детская, не по возрасту Анны экспрессия, так что точнее было бы констатировать, а не удивляться: «Ничего себе, какие они разные, эти утки». Одним словом, я люблю перерывы за укрепление резкости, но пребывание в другом языке и отсутствие письма на родном как будто рассыпало все мои слова как бусины, и пальцы потеряли навык нанизывать их на нитку.
«Учись видеть» Марины Москвиной я тоже смотрю после долго перерыва. Помню, как лет десять назад эта книга не столько ответила на какие-то вопросы, сколько подтвердила для меня некоторые собственные ощущения (равно как и «Золотая роза» Паустовского). И не было у меня тогда спора с книгой. Но теперь слух улавливает вещи, которые спустя время звучат для меня по-иному: например, я не могу согласиться с тем, что для иллюстрации мысли о том, что писателю важно читать, уместно использовать анекдот «чукча не читатель, чукча — писатель».
Но всё так же подтверждается то, что подтверждалось и раньше:
«Пустословие — полноправный смертный грех, нам с вами незачем взваливать его на свои плечи. Значит, прежде чем рука потянется к перу, перо — к бумаге, мы должны сами жить, расти, очаровываться, разочаровываться, заблуждаться, искать выход из безвыходных положений, падать, подниматься и начинать всё сначала, любой ценой стараться открыть своё сердце, сопереживать всем и каждому, научиться прощеть, понимать, обрести спасительное чувство юмора... И это в тесном переплетении с золотым правилом — оттачивать ясное, острое видение, наблюдать, накапливать. Иначе что ты мне хочешь предложить, представ предо мною на экране телевизора, на книжной или газетной полосе? Глупости у меня своей хватает, страха, ненависти, тревоги — этого добра у каждого больше, чем хотелось бы. Что ты мне можешь дать? Чем одарить?»
Как этому снова не сказать «да!»? В наши дни, когда часто приходится видеть, что слова ненависти пишутся с поражающей лёгкостью и без оглядки, вопрос «что ты мне хочешь предложить?» для меня, наверное, самый важный в последние полтора года.
***
Дни стоят дождливые и ветреные. На улице влажно. В квартире влажно. У обоев за душой влажно. А наши балконные пауки, которые с приходом темноты вылезают в центр своих паутин, в такие дни поджимают под себя лапки, скукоживаются в комочки, и ветер раскручивает паутины как центрифуги, так что кажется, будто пауки готовятся в космонавты.
Вчера увидела, что понедельничный шторм повалил старый тополь у моря — и распополамил лужайку перед частным домом у моря. В доме этом живёт небесноглазый дедушка, возрастом не младше дерева. Тополь вековал на тропинке и был толстенным, обросшим десятками тополят, как будто всегда окружённый внуками. А дедушка иногда сидел рядышком, на скамейке, с пакетиком собачьего лакомства, за что всегда был обнят и обласкан проходящими мимо собаками. Каждый раз, когда бегу по тропинке мимо этого дома, то смотрю, здесь ли дедушка, чтобы с ним поздороваться. И всегда, когда он поднимает в приветствии руку и смотрит своими небесными глазами, я чувствую взгляд кого-то нездешнего.
***
На последних шагах лета, когда вышли сегодня на пробежку, увидела на тропинке гигантскую — в полладони — улитку. Наверное, виноградную. Как обычно, перенесла её в траву, чтоб никто не задавил. А на обратном пути остановилась на том же месте и пыталась разыскать её глазами — всё же за пять лет жизни здесь я никогда не видела таких огромных улиток! Всё меленькие, с ноготок, — но улитки и след простыл. Как будто я её и не видела. Как будто лето прошло, словно и не бывало.
6 сентября, среда
Начала слушать книгу лингвиста Зализняка «Из заметок о любительской лингвистике» и первым делом, как у меня иногда бывает при встрече с умными людьми, впала в жар и лихорадочно стала припоминать: не насочиняла ли я ненароком про значение каких-нибудь слов в своих текстах? Но потом довольно быстро мне стало смешно, потому что примеры, которые приводит учёный в качестве иллюстрации любительского анализа, на редкость абсурдны и глупы. Чего стоит только «этруски — это русские»!
Но я хотела написать о другом. Цитата: «Родство между русскими словами кусать и кушать кажется очевидным. Иногда можно даже услышать, как в шутку употребляют первое вместо второго. А между тем историческое языкознание показывает, что в действительности это слова не однокоренные. Гнездо слов кусать, укусить, откусить, прикусить, раскусить, выкусить, кус, кусок, укус и т. д. содержит корень, первоначально звучавший как [kǫs-] ([ǫ] — носовое о) — из еще более раннего [konds-], ср. литовское kándu ’кусаю’. С другой стороны, гнездо искусить, вкусить, покуситься, искушать, кушать, искус, искусный, искусство, вкус, вкусный и т. д. содержит корень, звучавший и прежде как [kus-] (из более раннего [kous-]). Праславянский глагол с этим корнем представлял собой заимствование из готского kausjan ’пробовать на вкус’, ’пробовать, испытывать’ (которому родственны немецкое er-kiesen ’выбирать’ и английское choose)...»
Остановилась на этом потому, что буквально на прошлой неделе, работая над своей «Бакалей», в которой есть такой персонаж, как Покуситель, я добавила шутку:
«Потому что пусть он и не хотел покуситься на кабачки, но вкусить чего-нибудь вкусненького было самое время!»
— поэтому, конечно, сразу полезла в текст проверять: действительно ли в моей игре слов используются однокоренные слова? Теперь надо подумать: важно ли мне, чтобы в художественных текстах в языковых играх, где используются однокоренные слова, чтобы они по-настоящему, то есть по науке, были родственниками, или в языковой игре уместно псевдородство?
А второй момент, наверное, стал для меня открытием: почему-то я не думала раньше о родстве слов «вкусить» и «искусство», а теперь вижу, как они крепко держатся за ручки, потому что, действительно, что такое искусство как не возможность вкусить, попробовать, примерить на себя что-то новое: чувство, ситуацию, отношение, историю и т.д.
***
На днях пришло письмо по поводу «Капитанов детского сада», где читательница рассказала, что теперь её дочка М (2 г. 10 м.) тоже, как в книжке, зовёт свою воспитательницу Марьей Филипповной, хотя у той, понятное дело, совсем другое имя-отчество. А «во время переживания разлуки с родителями в детском саду она громогласно сообщает, что у неё прохудился водопровод и просит позвать сантехника с пустыми руками». Такие отзывы про детское / читательское погружение, о том, что текст и жизнь как бы сливаются, и граница между ними исчезает, как будто текст и жизнь и есть один мир, — такие отзывы, наверное, самые дорогие для меня.
***
Вчера на уроке танцев было меньше на одного человека — в паре справа от меня. Поэтому когда началась ротация, и я стала двигаться влево — к другому партнёру, то справа от меня, а точнее — после меня всегда оставался одинокий, безпарный человек. Как будто я, такая стрекоза, оттанцевав своё лето, бросала этого человека и улетала к следующему.
И в конце занятия был отличный вопрос от одной из участниц: как быть, если вы с партнёром совершенно по-разному слышите музыку? Что можно сделать, чтобы танец с горем-пополам, но получился? Этот вопрос меня немного удивил, потому что мне всегда казалось, что если есть мастерство, то танец не может не получиться, потому что в джазовых импровизациях всё можно превратить в стиль и в настроение. Но мне понравилось, как ответила V. Она рассказала о лондонском мастер-классе, где были задания танцевать и в ритм, и запаздывая, и опережая, и где пара учителей (всё никак не могу подобрать точное слово на русском для ребят, которые учат танцевать) рассказала, что они могут танцевать вдвоём что угодно, кроме одной песни — потому что они слышат её по-разному. И я вдруг почувствовала, что танцевальное мастерство стало мне ближе. Как всегда и бывает, когда какое-либо исключение стирает ощущение исключительности с образа, давая тем самым возможность примерить его на себя, далеко неисключительного человека.
Домой ехала уже в сумерках: ещё неделю назад возвращалась с урока засветло, а теперь пришла темнота, моросил дождь, и на дорожках блестели как будто свеженамалёванные жёлтой краской листики. Каждое лето забываю, что на свете есть такая вещь, как велосипедные фонари!
***
Мы до сих пор купаемся после пробежки, что меня очень радует. Погоды стоят ветреные, так что на море большие волны, и каждая из них то скрывает от тебя соседа-плывуна, то открывает. Как будто море — это такой фокусник, в руках которого то и дело волшебным образом появляется что-то новое. Когда я смотрю это представление, то больше всего люблю, как море показывает мне крохалей.
7 сентября, четверг
Открывала утром окна на балконе, чтобы помахать Алёше, и ко мне внезапно прилетела по-настоящему осенняя стрекоза. Вообще если работать на балконе, то можно увидеть, как то одна, то другая божьи коровки залетают проинспектировать наш дом на пригодность для зимовки. Всё живое чувствует осень. Особенно берёзовые плоды, похожие на самых маленьких в мире бабочек — они уже пару недель как залетают стаями в нашу квартиру и прячутся везде где только могут: просыпаюсь и нахожу их заснувшими в своих ногах.
***
Наконец-то начала отходить от «Осколков» — как-то непросто мне далась эта художественная практика, и всю эту неделю я каждый день с содроганием вспоминала, что мне снова нужно взять с собой фотоаппарат, чтобы что-то снять, и до сих пор каждый день мне приходят в голову мысли о том, что «вот это целое я уже снимала», что в переводе означает «это уже в осколках», и до сих пор держится ощущение, что вся реальность, которая меня окружает, в параллельном мире, в мире фотопроекта разбита вдребезги.
***
Из книги Арундати Рой «Бог мелочей», перевод с английского Леонида Мотылёва:
«...культура катхакали давным-давно знает, что секрет Великий Историй заключается в отсутствии секретов. Тем и замечательны Великие Истории, что ты их уже слышал и хочешь услышать опять. Что ты можешь войти в них где угодно и расположиться с удобствами. Что они не морочат тебя и не щекочут тебе нервы. Что они не удивляют тебя непредвиденными поворотами. Что они привычны тебе как дом, в котором ты живёшь. Как запах кожи любимого человека. Ты знаешь, чем всё кончится, и всё же слушаешь так, словно не знаешь. Подобно тому, как, зная, что когда-нибудь умрёшь, ты живёшь так, словно не знаешь...»
10 сентября, воскресенье
Вчера вечером после сауны стояла с мокрой головой у раскрытого окна, высматривала ежей, которых так и не видела этим летом, и так же удивлённо, как заяц под балконом, поводила ушами, слушая песни кузнечиков — до чего же по-летнему тёплый вечер.
Стояла в тишине и вспоминала, как на утренней встрече мы обсуждали рассказ Брэдбери «Всё лето в один день» в переводе Норы Галь и, когда затронули тему тишины (как это вообще — постоянный звук дождя на протяжении 7 лет, и что это такое — слушать самого себя), ребят как будто прорвало: оказывается, когда ложишься спать и остаёшься наедине с собой, то что только не приходит в голову — какие-то тексты песен, странные мысли, вопросы... «Я, например, лежу и зачем-то думаю, — сказала М. — почему боксёрские перчатки — это перчатки, ведь они же варежки!»
Вообще один из моих любимых рассказов теперь — сколько в нём всего! Темы буллинга, ответственности, прощения, покорения космоса... «Я думаю, не стоит нам осваивать другие планеты, потому что мы можем их испортить, как Землю», — сказал Л.
***
Дни действительно стоят подарочные — не жарко и не холодно, так что я два дня сидела с почеркушками на берегу. Надо было понять, как заплести все линии в Бакале в один браслестик, и чтобы каждая при этом, оставалась своих, а не чужих, цвета и фактуры, и чтобы хватило место для линий других (вдруг обнаружила, что нужны и другие языковые линии). А после работы мою Анну из «Острова-парома» ждал подарок — встреча с друзьями, которых теперь уже четверо! Всё время надеюсь, что хозяева дачек в нашем парке не сильно огорчаются от прихода таких прожорливых гостей.
***
Пьём с Алёшей кофе на балконе, а по тротуару идут два мальчика лет семи. У каждого — здоровенная пачка чипсов. Внезапно оба останавливаются возле машины и начинают с ней разговаривать, демонстрируя чипсы в окно и боковое зеркало:
— Привет, Тесла! Ты нас пустишь? Смотри, что у нас! Почему ты не открываешься? — и так несколько раз, с настойчивым дёрганьем за ручку.
В конце концов один из мальчиков — ну, раз ты так! — показывает Тесле средний палец, и оба страшно рассерженные идут дальше.
А Тесла ещё больше молчит.
***
Придумала новую рукотворную книгу — из манжет, которые в моём детстве пришивали на рукава школьной формы. Причём сшить их нужно таким образом, чтобы каждый читатель мог вдеть руку в страницу-манжету и таким образом в буквальном смысле примерить содержание книги. К сожалению, своих манжет у меня не осталось, и материала у меня нет, поэтому прямо сейчас я взяться за работу не могу. Но в голове мне очень нравится, что эта книга будет связана с той текстовой книгой о детстве, которую я только набрасываю и до которой, надеюсь, в следующем году доберусь, так что она открыла мне дверь в мысли о новой серии рукотворных книг в поддержку текстовой книги.
13 сентября, среда
Дни последней недели все в дымке — такие беленькие, свеженькие, невинные, как первоклашки на первосентябрьской линейке, которые не ведают, что их дальше ждёт. А в новостях сегодня пишут: в следующий раз такой же тёплый день, как сегодня, будет только следующим летом! Прямо так и пишут — удивительно смелые люди.
***
На вчерашнем уроке танцев (как же я люблю этот курс с переключением ролей!) много думала о балансе собственных ролей в творческом процессе. Роль лидера в линди-хопе — это про ответственность, про задавание направления. Роль ведомого (эх, всё-таки follower звучит точнее, но не хочется заимствовать, надо что-то придумать, а следователь/последователь звучит совсем неудачно) — про умение слышать и раскрываться в потоке. И вот ощущение удачного танца (точного текста) зависит от баланса этих ролей. Потому что у всех партнёров (и у меня в том числе) разный уровень взятия на себя ответственности и способности интуитивно идти в нужном направлении. Так что точный текст возникает там, думала я на занятии, когда ты, когда пишешь, задаёшь направление только там, где нужно, а потом — пишешь от этого заданного направления по инерции, как будто пишешь не ты, а пишется оно само. Я явно вижу, что иногда после смены ролей я могу забыть/не успеть сообразить, что я сейчас не лидер, а ведомый, и путать ноги/руки/движения и т.д. А будучи в ситуации лидерства могу забыть/не переключиться на то, что теперь ответственная — я. Это и про контроль, и про интуицию. Это и про умение владеть инструментом, и про умение самой быть инструментом. И хочется записать на память: какая же это прекрасная группа — в этой группе я чувствую, какой скудный у меня язык — и как нужно над ним работать.
14 сентября, четверг
Вчера сидела с Бакалей и немного злилась: и что язык какой-то не мой, и что хочется писать от первого лица, потому что так я лучше слышу детский голос, и что поскольку это для дошкольников, то фантазии в тексте больше, чем реальности, а голова моя насквозь про земное, особенно в эти времена, и что реальные линии, которые я придумала, как-то совсем в этот текст не вписываются, и что нужно ловчее придумать, как показать, что все герои говорят на разных языках, — в общем, сидела и думала, как же хочется закончить эту «не мою» работу и вернуться к тому изложению, которое я знаю и умею...
А вечером поехала на хор, а там оказался новенький М, который совсем не говорит по-фински, а родной язык его польский, и Й в этот раз провела с нами много упражнений, где нужно было двигаться и извлекать разные звуки, и Д, чей язык греческий, снова бурно придумывал куплеты по-фински, а Ф и В, чьи языки немецкий и китайский, снова громче всех хохотали, — и я увидела, что ну вот же моя Бакаля! Только для взрослых. Очень даже из реальности моя Бакаля — потому что нас всех объединяет не финский язык, а именно наше игровое звукоизвлечение на финском языке. И очень даже моя эта Бакаля — потому что из моей жизни.
***
Мою любимую тему — разнообразие — этот год хорошо иллюстрирует грибами. Грибов так много и такие они все разные, что среди них легко можно найти новых героев.
Вот этой крохе, например, родители-мухоморы свили гнёздышко из сосновых иголок.
А этот снеговик-грибовик неслучайно выбрал себе местечко под высокой елью, в тени — пусть по календарю значится осень, но такая она тёплая нынче, что недолго и растаять.
***
Вечером на пробежке услышала чайкин вскрик — и очень удивилась. Чайки уже месяц как покинули наш двор, и с рифа возле пляжа тоже больше не доносятся звуки их безудержных плясок. А тут вскрик — как эхо из лета. Но до сих пор за одну пробежку можно увидеть и бакланов, и крохалей, и лебедей, и вдобавок сейчас много крякв.
20 сентября, среда
После обеда снова пошла поработать в парк — и увидела, что вода ушла, и всё побережье зазеленело. Эта свежая, практически весенняя зелень немного свела меня с ума, так что я начала бегать с камня на камень, как трясогузка, выискивая то не знаю что. Нашла себе новых друзей-головастиков, которые умеют превращаться вот в таких красавиц — и сразу вспомнила стихотворение Яснова «от икринок до принцесс».
***
Буквально недавно думала о том, как давно не встречалась мне книга, после которой хочется сесть и писать, писать, писать — своё. И вот дочитала «Радио Попова» Аньи Портин — и чувствую, как хочется сидеть и писать, писать, писать свой текст про песни — и больше ничего.
***
Смешное совпадение: ехала с хора, напевая то, что мы только что разучивали, — и вдруг получила письмо с просьбой спеть песню! Это читатели написали, что очень любят песню Наташи и Димки из «Айсберга», и даже сами придумали, как её петь, но хочется узнать авторский вариант. А я-то с хора еду — и есть ли в этот момент что-то более возможное?
Конец сентября в Петербурге
Едва приехала в Петербург, как тут же — такая жара! — отправились с мамой гулять в Комарово.
— Ты приехала в Россию, чтобы посмотреть на Финляндию? — сказал на это папа.
Может быть, да. Как из Финляндии я смотрю на Россию, так и из России интересно смотреть на Финляндию. Даже если просто идёшь по берегу от Комарово до Репина, разгадывая язык камней.
***
Еду стоя в полном автобусе. Рядом едут вместе три тётушки маминых лет и один дядюшка папиных лет. Неожиданно автобус резко тормозит, и меня отбрасывает прямо на дядюшку.
— Ой, я на вас наступила?
— Немного, — отмахивается он.
— Извините, пожалуйста, — говорю.
Одна из тётушек смеётся:
— Ничего, на него можно!
Другая добавляет:
— Главное, не влюбляться!
А третья отворачивается и долго смотрит в окно.
***
Два часа ходили с мамой по блошке — и всё-таки нашли манжеты от школьной формы. И тут реальность распорола мою идею. Потому что в голове я совсем не учла, что детские ручки — это детские ручки, и что манжеты не облегали кисть целиком, так что если сшить концы манжет, то руки в них пролезть не смогут. Пришлось редактировать идею прямо на блошке — и всё оказалось к лучшему, потому что в итоге я остановилась на воротниках, на которых достаточно места, чтобы вышить то, что я задумала, — фразы из моей октябрятской памятки. Теперь надеюсь за октябрь (октябрятская же!) сделать эту работу, как порядочный октябрёнок.
***
Когда поехала в Выборг на книжный фестиваль, то у турникета неожиданно встретила Паустовского.
А в Выборге встретила новый смысл. Я захватила с собой книгу про море из проводов и на встрече сказала, что не знаю, что же это за провода, как они оказались в Финском заливе, так что теперь их каждый год в больших количествах прибивает к берегу. Тогда после встречи ко мне подошёл один папа и спросил:
— Анна, а вы правда не знаете, что это за провода?
И рассказал мне, что это бикфордов шнур, который используется в подрывных работах.
И вдруг моя книжка открылась мне с другой стороны...
***
На онлайн-занятии по финскому Й, как обычно, спросила, что я делала на выходных, и я сначала рассказала ей про библиотеку Аалто в Выборге и про то, что Аалто — гений, потому что у меня возникло ощущение, что современные финские библиотеки как будто выросли из этого его проекта
***
Неожиданное открытие. Когда-то давным-давно, когда у меня ещё не вышло ни одной книги, я специально записалась на уроки рисования, чтобы со временем иллюстрировать свои тексты. Я много ходила на пленэры или делала наброски с натуры. Пока не сконцентрировалась только на текстах. И с тех пор у меня осталось ощущение, что так ни одной иллюстрации в жизни я и не сделала...
А тут, по случаю, стала разбирать все эти папки с картинками — и вдруг нашла свои наброски к циклу «Однажды мы с Петькой», который тогда даже и циклом не был, а некоторые истории, как про надувной матрас, так и остались не написанными, — и оказалось, что я всё-таки держу в руках пару своих иллюстраций. Это
Что ещё я не помню? Вдобавок к «Петькам» нашла рисунки Городка углём. И так это удивительно: я только-только получила новое издание «Историй Цветного проезда» — и вдруг эти рисунки, как тени, как отражения прошлого, которое есть у книги.
***
Мама привезла мне куколку из детства. Я взяла её в руки — и увидела, что она сохранила ту самую пышную косичку, которую я заплетала ей ещё в детстве. Эта косичка сразу перенесла меня на тридцать лет назад. Тогда я достала обрезки тканей, нитки, иголки и ножницы и, пока мы с мамой смотрели фильм «Московские каникулы», сшила куколке два наряда взамен потерянного. Ещё до моего рождения эта кукла приехала с Кубы в нашу иркутскую тайгу — так что успела пожить с нами в разных местах. А теперь отправится со мной в Финляндию. Меня завораживают такие путешествия вещей. Может быть, это устные истории самой жизни?
***
Самое удивительное, что мы с куколкой видели в Петербурге — это мандала, которую четверо монахов в буддийском храме создавали из разноцветного песка. Мы стояли и просто смотрели, как раз за разом они набирают песок в специальные рожки, чтобы стучать по ним специальными палочками, вырисовывая песчинками то синюю точку, то красную чёрточку, то жёлтый завиток, из которых складывается целая узорчатая планета. Мы смотрели, чтобы смотреть, ещё не зная, что они создают эту красоту — чтобы создавать. А когда закончат, то сметут мандалу со стола и отправят песок обратно в мир, потому что ничего постоянного на этой земле нет. И когда мы узнали, что такое эта песочная мандала, то мы подумали, что эта мандала — это такая жизнь, в которой важно писать, читать, рисовать, шить, играть, видеть, слышать, ходить — чтобы потом возвращать другим и вот так жить.